Последние отзывы

  80  

— О, заткнись!

А тем временем Линкольн, сидевший на противоположном конце стола, ощущал невероятное напряжение, не позволявшее по достоинству оценить тонкий вкус поданных блюд. У него совершенно пропал аппетит. Все его силы уходили на то, чтобы не смотреть на Мелиссу, сидевшую рядом с родителями, и одновременно следить за Макферсонами, очевидно, что‑то задумавшими.

Пока они не сказали ему ни слова. Но их ребяческая выходка со стульями доказывала, что все еще впереди. Двадцать мест за столом, а они оставили ему только один ртул! Впрочем, в комнате мог бы поместиться стол куда длиннее, да и по стенам выстроилось еще немало стульев.

Он даже испытал нечто вроде облегчения, когда один из братьев обратился к нему, и к тому же на удивление мягко. А он‑то ожидал насмешек!

— Тебе повезло, Линк, — заметил Джонни, сидевший чуть подальше, так что в их конце стола было слышно каждое слово. — У Кимбер повар‑фракцуз, и не просто топит в воде кусок мяса, как это делают англичане, а готовит — пальчики оближешь.

— Это вопрос вкуса, — коротко обронил Линкольн.

— Да ну? А по‑моему, у англичан чересчур простые вкусы. Впрочем, каковы вкусы, таковы и мозги. В жизни не встречал англичанина, которого можно было назвать мудрецом!

Линкольн откинулся на спинку стула и улыбнулся.

— Пытаешься задеть меня, оскорбляя англичан? Или забыл, где я родился?

— Можно подумать, это имеет значение, если ты среди них как рыба в воде! — вмешался Чарлз. — Даже говоришь, как они. Сразу видно, в кого пошел.

— Нет, это показывает, как быстро англичане перенимают чужой выговор… во всяком случае, дети. Впрочем, то же можно сказать о любых детях.

Они пытались отыскать что‑то оскорбительное в его спокойном ответе, но так и не нашли, поэтому Йен Четвертый продолжал изощряться на ту же тему:

— И сколько же времени у тебя ушло на то, чтобы научиться, подобно попугаю, подражать их разговору?

— Два года, четырнадцать драк и три исключения из школы. Возможно, они не поступили бы так, но не мог же я набрасываться на учителей. Как бы я ни старался, они по‑прежнему отказывались понимать мою речь, а на уроках быстро теряли терпение, когда другие дети начинали меня передразнивать. После множества жалоб дяде снова пришлось нанять мне учителя английского.

— А ты побеждал в этих драках? — с искренним любопытством осведомился Нилл.

— Не всегда. Примерно в половине. Я не считал, — отозвался Линкольн.

— И именно тогда ты научился драться грязно? — вставил Малькольм, правда, без особого запала, поэтому Линкольн ответил ему в тон:

— Нет, я окончил школу, прежде чем стал искать других способов себя защитить. В молодости я об этом и не думал. Кроме того, последние годы в школе я стал своим, и не было необходимости обороняться.

— В таком случае, почему? Линкольн пожал плечами.

— Лет в двадцать я попал в весьма… сомнительную компанию. Иногда мы посещали не слишком пристойные места, кто знает, что поджидало нас за каждым углом. Иногда от умения отбить удар зависела жизнь.

О чудо! Некоторые из братьев в самом деле кивнули словно соглашаясь! И Линкольн вдруг осознал, что они ведут совершенно обычный разговор, без подначек и взаимных уколов. Вероятно, братья рассчитывали не на такое: Но Йен Пятый быстро развеял его надежды:

— Да, для того, чтобы драться честно, нужно умение. Разумеется, если не можешь его отточить из‑за природной неуклюжести или просто по глупости, приходится прибегать к нечестным трюкам.

— Сядь, Линк, — посоветовал Каллум, видя, что тот резко вскочил. — Если духу не хватает снести парочку оскорблений, значит, Мелисса тебе вовсе не нужна.

— Одно не имеет ничего общего с другим, осел ты этакий. После того, как я женюсь на ней, — а я собираюсь жениться на ней, — ни за что не потерплю этой путаницы.

— Если тебе удастся повести ее к алтарю, ничего терпеть и не придется, — хмыкнул Адам. — Ты станешь членом семьи, а мы своих защищаем.

— Весьма сомнительное преимущество, поэтому будь добр не упоминать об этом, — вздохнул Линкольн. — Я ухожу, потому что расхотел есть, и, вместо того чтобы упражняться в дешевых остротах наперегонки с вами, иду к себе посмеяться над вашими жалкими попытками разозлить меня. Желаю доброго вечера, джентльмены.

Глава 42

Мелисса легла спать в крайне дурном настроении. Отец совершенно с ней не считается! Она чувствовала себя пленницей в собственном доме, хотя понимала, что он делает и почему. Правда, он не поставил охрану у ее двери на тот случай, если она захочет покинуть собственную спальню, но в будущем не исключено и это.

  80