77 
Линкольн откинул голову, всмотрелся туда, куда был направлен взгляд Чарлза, и громко застонал:
— Я же говорил тебе, чертов идиот!
Оба быстро вскочили. Чарлз, понявший свой промах, пристыженно буркнул:
— Я не извиняюсь! Ты сбежал с Мелли и получил заслуженную трепку, даже если никто до этого не додумался.
— Никто, да и ты не смог, — съехидничал Линкольн, отряхивая одежду.
Чарлз по привычке презрительно фыркнул.
Линкольн, не обратив на него внимания, обратился к аудитории:
— Думаю, следует поблагодарить вас за то, что не участвовали в этой бессмыслице. Адам пожал плечами:
— Ты недавно доказал, на что способен. И мы уже не дети, чтобы доказывать правоту кулаками. И наш Чарлз сам виноват, что не умеет драться как следует. Значит, плохо учился. Зато ты, видать, всю науку прошел.
Линкольн признал двусмысленный комплимент коротким кивком, слишком злой и смущенный, чтобы оценить его по достоинству.
— Прошу меня простить, я иду в конюшню, чтобы найти хоть немного покоя. Могу добавить только, что именно это и входило в мои первоначальные намерения, учитывая, что вы, Макферсоны, не только ведете себя, как дикари, но и храпите, как животные.
— Он прав, — заметил Локлан, наблюдавший за происходящим с верхней площадки. — Именно как животные.
Глава 40
Слуги, заранее извещенные о прибытии хозяев, приготовили комнаты, а повар хлопотал на кухне, стряпая бесчисленные блюда, ибо все Макферсоны предпочли ехать не к себе домой, а в Крегору. Похоже, братцы решили обосноваться в замке надолго, в ожидании, пока Линкольна не отошлют назад в Англию, разумеется, без Мелиссы.
И это было вполне вероятным исходом. Останься Линкольн наедине с Макгрегорами, все могло бы кончиться хорошо. Но Мелисса недаром предупредила, что его ждут испытания. А кому больше всего пристало испытывать его, как ни злейшим врагам?
Но и это он мог вынести: злобные взгляды, ехидные замечания, ругательства, если бы его сила воли не была доведена до предела. Поэтому Линкольн и понимал, что его дела плохи. Беда в том, что находиться рядом с Мелиссой и одновременно так далеко, было выше его сил. Он боялся сорваться, а ведь на это надеялись Макферсоны. Но, даже зная это, он не мог предотвратить несчастья.
Ему отвели комнату роскошную, как все помещения в Крегоре. Древнее величественное сооружение было внутри обставлено по последнему слову моды. Холодный камень закрыли панелями из дорогой древесины, окна расширили, вставили стекла, купили удобную мебель.
Его сундуки стояли у изножья огромной кровати, в которой ему придется спать одному. Он даже не пошевелился, чтобы разобрать вещи. Стоя посреди комнаты и тупо наблюдая за солнечными зайчиками, игравшими на полу, он не сразу услышал голос, доносившийся из полутемного угла.
— Ты не можешь вечно скрываться здесь, — заявил Йен Шестой. — Это ничего не решит.
— Откуда ты возник, черт побери? Я не слышал стука двери.
— Потому что я уже был здесь. Ты так глубоко задумался, что не заметил меня.
— Если скажешь, что мне придется делить эту комнату с тобой, готовься к смерти. Йен оглушительно расхохотался:
— Рад сообщить, что моя комната — вниз по коридору. У Кимберли хватает совести заталкивать всех братьев в четыре комнаты, причем в каждой стоит по две гигантских кровати, но она ни за что не поместила бы кого‑то из нас к гостю. Тебя поселили в спальне моего па, большая честь, поскольку это лучшее помещение для гостей во всем замке. Я как чувствовал, что она прикажет отнести твои вещи именно сюда, поэтому и явился прежде тебя.
— А куда же поместят легенду, если он решит, что чем больше, тем веселее? — Сквозь сарказм пробивались тревожные нотки.
— Он не приедет. Последнее время почти не покидает дома. Уж очень ноги пухнут, так что он едва ходит, больше лежит. Но на этот раз ты скорее всего с ним увидишься. И не думай о нем как о легенде. Он дед Мелли, вот и все, что тебе нужно знать о нем.
И тут Линкольн, не выдержав, задал вопрос, столько лет его мучивший:
— Почему мне никогда не позволяли встретиться с ним раньше?
Йен хитро усмехнулся:
— Видишь ли, в детстве мы от гордости лопались, что наш па — и вдруг сама легенда! Вот и боялись, что кто‑то, увидев его воочию, разуверится в нем и поймет, что нет в нем ничего такого страшного. Достаточно поговорить с ним пять минут, чтобы понять: обычный человек, правда, любящий уединение, а иногда и ворчливый, но ничего такого странного в нем нет.
77 
