20 
— А мне и не надо от него ничего! И вообще, теть Дунь, прекратим этот разговор! Понимаете, не могу я…
Она хотела продолжить, но отвлеклась на призывную мелодию мобильника. Нервно подскочив на стуле, выхватила его из кармана и, даже не взглянув на дисплей, ответила торопливо:
— Да! Слушаю, Вадим!
Однако звонил вовсе не Вадим. Из трубки поплыл незнакомый женский вальяжный голосок:
— Здравствуйте, Барбара. Ведь вы Барбара, верно?
— Да… Да, это я. А вы, простите…
— Нет, вы меня не знаете. Но нам с вами давно уже пора познакомиться. Как насчет того, чтобы нам, наконец, поговорить?
— А… Вы кто?
Глянув на озабоченно склонившуюся к ней тетю Дуню, она встала со стула, подошла с телефоном к окну.
— Меня зовут Оксана. Давайте встретимся… Ну, скажем, в кафе на Старом бульваре, около драмтеатра. Оно называется «Доктор Ватсон». Знаете?
— Да. Знаю.
— Придете?
— Хорошо, я приду. А… Как я вас узнаю?
— Я сама вас узнаю, Барбара. Мне ваше лицо знакомо.
— И о чем мы с вами будем говорить, Оксана?
— Не о чем, а о ком. О Вадиме конечно же. Часа в три вас устроит?
— Да. Устроит.
— Хорошо. До встречи.
Нажав на кнопку отбоя, Бася постояла еще минуту, глядя в окно и не смея обернуться к застывшей у нее за спиной тетке.
— Ну, чего застыла? — нетерпеливо тронула та ее за плечо. — Кто это тебе звонил?
— Не знаю, теть Дунь. Оксана какая-то. Говорит, о Вадиме со мной поговорить хочет, — тихим ровным голосом произнесла Бася, не поворачиваясь.
— И что, пойдешь?
— Пойду…
— А ты не ходи! Не ходи, и все тут!
— Нет, почему же, я пойду! Я… Мне тоже есть что этой даме сказать, между прочим. Вадим мой муж, и я вправе, вправе…
Голова ее сама собой непроизвольно вскинулась вверх, губы растянулись в холодной горделивой улыбке. Что такое происходит, в конце концов? Жена она своему мужу или нет? И вообще — давно пора ей научиться давать отпор всем наглым Оксанам, вместе взятым. Сейчас пойдет и даст ей такой отпор, что мало не покажется.
Резко развернувшись от окна, она решительно отодвинула от себя тетку, быстро зашагала в прихожую.
— Да постой, Баська… Куда ты? — опомнившись, виновато засеменила за ней тетя Дуня. — И не поела ничего… И чаю не выпила…
— Спасибо, не хочу. Кусок в горло не лезет, теть Дунь.
— Да погоди, Бась… Ты это… Ты шибко-то не нервничай! Держись с достоинством, поняла? А то хочешь, я с тобой пойду?
Коротко и нервно рассмеявшись, Бася натянула холодный, тяжелый от влаги плащ, придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Да уж, лицо для отпора сейчас не самое подходящее. Нехорошее лицо, уставшее, загнанное. Бледное до синевы, и глаза будто внутрь провалились.
— А чего ты смеешься? И впрямь — давай я с тобой пойду! — упрямо повторила тетя Дуня. — Ты ж опять растеряешься, реветь начнешь, я же знаю. Душа-то у тебя робкая, перепелиная. Для таких разговоров не приспособленная.
Оторвавшись от зеркала, Бася глянула на тетку, улыбнулась коротко и печально:
— Спасибо вам, теть Дунь.
— Ой, да за что, господи?
— Как — за что? Вы ж на поддержку так сильно сейчас поистратились… Причем на искреннюю поддержку. А вам нельзя, при вашем-то экономном режиме. Спасибо вам, теть Дунь!
Выскочив на лестничную площадку и отбивая дробь каблуками по ступеням, она успела-таки упрекнуть себя в несправедливости по отношению к тетке. Ну вот зачем, зачем она ее сейчас обидела? В чем тетя Дуня-то виновата оказалась?
До кафе она доехала быстро — такси поймала сразу, как только вышла от тетки. Вошла в зал, огляделась по сторонам, надеясь, что пришла первой. Все-таки было бы лучше, если б она пришла первой. Отдышаться можно, к месту привыкнуть. Однако зря надеялась. От дальнего столика у окна ей уже призывно махала рукой какая-то девица. Блондинка, молодая совсем. У Вадима всегда было особое пристрастие к блондинкам. А эта, по всей видимости, всем блондинкам блондинка — красивая, ухоженная от макушки до пяток. Лицо уверенное, нагловатое. Но улыбается вполне даже приветливо, будто подругу или родную сестру встретила.
— Это вы — Оксана?
— Да, это я вам звонила. Садитесь, пожалуйста. Очень приятно познакомиться. Вы что-нибудь есть будете? Здесь равиоли дают вполне приличные.
— Равиоли — это пельмени? — садясь напротив нее, насмешливо спросила Бася. Вернее, постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал насмешливо.
20 
