114 
– Ух, теплая, – сказал он, – ух, здорово.
Арик даже позавидовал ему и решил, что следующим купается он.
Валик начал осторожно спускаться и вскоре скрылся под водой. Сержант напряженно стравливал веревку. Через несколько секунд Валик вынырнул.
– Тут неглубоко, – сказал он, отфыркиваясь.
– Там есть что-нибудь? – спросил Галик.
– Пока не знаю, – ответил Валик и вновь скрылся.
Он нырял раз пять или шесть и, казалось, исследовал все дно.
– Вылезай, – нетерпеливо сказал Арик, – я пойду.
– Погоди, последний раз, – сказал Валик, набрал воздуха и нырнул.
Они долго смотрели на черную воду и даже начали нервничать. Наконец Валик показался.
– Нашел, – сказал он спокойно.
– Что? – выдохнуло сразу несколько ртов.
– Там ручка, скользкая… – Валик пытался отдышаться. – Что-то тяжелое. Мне так не вытащить.
– Как будем действовать, малыш? – хрипло спросил сержант.
– Да просто, – Валик наконец отдышался, – я ухвачу, а вы меня все тащите.
– Принято! – сказал сержант.
– Только дайте схватиться покрепче за эту штуковину, тяните через полминуты, не раньше. – Валик исчез под водой.
– Раз, два, три… – медленно начал считать сержант, в то время как Арик и Галик крепко ухватились за веревку. – Тридцать! – выдохнул сержант, и все трое разом дернули.
На черной поверхности воды образовались белые пузыри, показалась Валикова спина, потом ноги, потом голова. Валик уже лежал на каменном бережку, а руки его еще были в воде. Наконец он вытащил из воды большую плетеную корзину. По черному зеркалу озера пошли круги и вскоре исчезли. Никто не шевелился, все смотрели, как с корзины стекает вода.
Неожиданно повел себя попугай. Внезапно появившись в кругу света, он опустился на плечо Галика и сказал ровным и сильным голосом:
– Дальше командую я! – От его недавней меланхолии не осталось и следа.
– Постой, Уискерс… – промолвил сержант.
– Все очень серьезно, сержант, – холодно сказал попугай. – Не задавайте лишних вопросов.
Арик посмотрел на Галика и пожал плечами.
– Там, в корзине, – продолжал попугай, – если я правильно понимаю ситуацию, лежит тяжелый хрустальный шар о ста двадцати восьми гранях. Шар завернут в бумагу. Браться можно только за обертку. Прикасаться руками к хрустальной поверхности нельзя. Это первое правило. До рассвета мы корзину открывать не будем. Это второе правило. Как только небо на востоке посветлеет, вы вынесете корзину из пещеры и установите ее на каком-нибудь из плоских камней. Это третье правило.
– Это все? – спросил сержант.
– С первым лучом солнца надо будет так снять обертку с шара, чтобы луч ударил в одну из граней. Скорее всего я попрошу сделать это Галика или Сэнди. У них нежные руки.
– В какую грань должен ударить луч? – спросил Арик.
– Это все равно. Грани идентичны.
– Не такая уж трудная задача.
– Это правда. Но действовать придется проворно.
– И что произойдет? – спросил сержант.
– Случится весьма важный процесс, в результате которого один из ваших друзей обретет долгожданную свободу, а вы приблизитесь к цели на целую астрономическую единицу.
– Как, как? – наморщил лоб сержант.
– Поверьте мне, это очень много. Это гигантски много.
– Возможно, – сказал сержант, – но я не понимаю…
– Чего вы не понимаете? – ледяным тоном спросил попугай.
– Мы потратили столько усилий, – сержант помрачнел, – а в результате теряем контроль над событиями. Прямо на глазах превращаемся в чьих-то марионеток.
– Интересно, в чьих? – Попугай дернул крючковатым клювом.
– Ну… – Сержант засопел.
– Чепуха это все, сержант, – сказал попугай. – Вы опасаетесь превратиться в марионетку. Опомнитесь, сержант! Разве вы когда-нибудь были чем-то другим? С самого рождения вы – марионетка, сержант. Вы всегда танцевали под чужую дудку. В детстве вы слушались своих родителей. В юности смотрели в рот простоватым и плутоватым сельским священникам. А потом тридцать лет вы, подчиняясь карьеристам-офицерам, злым и жестким, воевали, не зная за что. Храбро воевали, сержант. Вы-то думали, что знали. Но на самом деле вам это «что» ловко вложили в мозги. И в душу. А вы думали, что так устроен мир. Вы считали, что нет большего счастья, как отдать жизнь за батюшку-короля. А то, что этот батюшка – ничтожество, мелкое и подлое существо…
– Ну-ну! – грозно собрал брови сержант.
– …того в расчет вы брать не хотели. Вас не научили рефлексии, сержант.
114 
