Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
31 
Бельгиец невозмутимо повернулся к Заикину и тем же бесцветным голосом представился заново:
— Мсье Заикин, меня зовут Шарль Риго. Я есть механик авиационен. Работал на аппараты Фарман, Вуазен, Латам, Блерио, Сантос-Дюмон, Антуанет...
— Погоди... Откуда ты свалился на мою голову? — Заикин не скрывал своего удивления.
Бельгиец не понял и вопросительно посмотрел на франтика.
— Что ты смотришь, Шура? Что ты смотришь? Иван Михайлович тебя спрашивает, как ты сюда попал. Это же каждому байстрюку ясно! — кипятился франтик. Он уже совершенно освоился.
— Я работал в Испании с мсье Лефевром...
— В Мадриде?! — Заикин даже приподнялся в кресле.
— Не только в Мадриде. В Севилье. Мсье Лефевр убил себя с аэропланом об землю, и мадам Клотильда де ля Рош купила мне билет на пароход в Одессу и сказала, что вам нужен хороший механик авиационен.
— Ай да Клава! — восхищенно пробормотал Заикин.
— Что есть «Клава»? — спросил бельгиец. — Я не очень хорошо понимаю по-русски.
Заикин отбросил костыль, вскочил с кресла, обнял бельгийца и, трижды целуя его в щеки, сказал:
— Ты прекрасно понимаешь по-русски! Ну просто замечательно!
Бельгиец поставил портплед на пол, вынул платок и вытер лицо.
— Мадам оплатила мне первых три месяца. Если я потом вам не буду нужен, вы мне купите билет до Парижа...
— Ну, Петька! — крикнул Заикин. — Теперь живем! Теперь нам никто не страшен!
— Где я могу осмотреть аппарат? — спросил бельгиец.
* * *
Бельгиец, франтик, Ярославцев и припудренный Заикин стояли над обломками аэроплана.
— Ну как мотор, Шура? — осторожно спросил Заикин.
— Мотор в порядке. Немножко ремонтирен...
— Слава те, Господи! — облегченно вздохнул Заикин.
— Я же знал, кого вез, — гордо сказал франтик.
— Нужна мастерская, гараж, — продолжал бельгиец. — В ангаре нет приспособлений. Ремонт невозможно в ангаре.
— Будет сей момент! — сказал Ярославцев и исчез.
— Нужно прорезиненное полотно. В России есть полотно?
— Лучше французского, — ответил Заикин.
— Сорок метров, — сказал бельгиец.
— Клочок на образец, — деловито сказал франтик.
Заикин оторвал от крыла кусочек полотна и протянул его франтику.
— Чтоб я так жил, если через полчаса у вас не будет этой дряни! — высокомерно бросил франтик и направился к выходу.
— Стой! — сказал Заикин. — А деньги?
— Какие деньги? Они мне еще руки будут целовать, чтобы я только взял их паршивое полотно.
Франтик вышел, а бельгиец продолжил:
— Нужен механик по дереву...
— Столяр, что ли? — спросил Заикин.
* * *
Пока Петр Данилович Ярославцев договаривался в большой механической мастерской...
...пока Иван Михайлович Заикин и бельгиец разговаривали с хозяином столярного цеха, и Шарль набрасывал чертежи и проставлял размеры, и хозяин, пожилой мужик с окладистой бородой, понимающе кивал головой, и все вместе они отбирали бруски сухого ясеня...
...франтик страстно вращал глазами и «строил куры» перезрелой дочери хозяйки большой мануфактурной лавки.
В петлице его сюртучка красовалась гвоздика, рука сжимала руку девицы, и сам он, казалось, трепетал от внезапно нахлынувшей любви. Девица вздыхала, опускала грустные коровьи глаза и трусливо поглядывала в маменькину сторону. А вокруг этого большого, ярко вспыхнувшего чувства громоздились рулоны бязи, мадеполама, ситчиков и самых разных полотен.
* * *
Спустя некоторое время франтик победно восседал на извозчике, небрежно придерживая два рулона прорезиненного полотна.
Он красиво опирался на тросточку, красиво покусывал гвоздику и уже совсем удивительно красиво поглядывал по сторонам.
И вдруг взгляд его приковала длиннющая очередь в кассу синематографа господ Харитонова и Картамонова, на фронтоне которого красовалось: «Полет и падение Заикина».
Франтик вонзил тросточку в извозчичью спину и сказал:
— Ша! Стой, босяк, кому говорят!
Извозчик остановился.
Франтик смотрел на очередь, на афишу и думал.
В голове у него рождался сногсшибательный план. Не слезая с пролетки, он осторожно дотронулся тросточкой до плеча какого-то господина и, когда тот повернулся в гневе, безмятежно спросил его:
— И почем билеты на вот это вот?
Господин брезгливо отвел тросточку франтика от своего плеча и нелюбезно ответил:
— По двадцать пять копеек.
Франтик приподнял канотье и постучал тростью в спину извозчика:
31 
