Последние отзывы

  34  

— А чего надо больше всего опасаться? — крикнули из зала.

— Поломка руля, расстройство в передачах движений...

— А остановка двигателя? — крикнул другой голос.

— Если вы находитесь над полем, нет никакой опасности. А вот над городом — плохо дело... А более всего надо опасаться несчастий при спусках в неудобной местности и при ветре — машина обыкновенно ломается или переворачивается. Вроде как у меня недавно, — наивно рассмеялся Заикин.

* * *

Теперь в кабинете Пташникова говорил Травин:

— И еще мне одна забавная мысль пришла в голову. А что, если, Дмитрий Тимофеевич, нам сознательно не получать всего долга с Заикина? Оставить за ним тысчонки три-четыре, а? Этакий финансовый хвостик, за который мы всегда сможем его ухватить и придержать от какого-нибудь фортеля... Он тык-мык, а мы ему долговое обязательство в его голубые глазки, а? А в обеспечение этого недоимка пойдет аппарат Фармана, который стоит не три-четыре тысячи, а куда больше. А, Дмитрий Тимофеевич?

— Очень разумно, — сказал Дмитрий Тимофеевич и встал из-за стола. — С Богом, Иван Сергеевич!

* * *

По широкой институтской лестнице спускался Иван Михайлович Заикин, окруженный толпой почитателей.

Заикин шутил, балагурил, держал себя «любимцем публики» и тщеславно подмигивал франтику, который шел рядом, млея от славы Заикина.

— Что вас заставляет летать? — спросил кто-то из студентов.

— А что вас заставляет учиться? — немедленно ответил Заикин.

— Иван Михайлович, а как вы смотрите на те жертвы, которыми устлан путь в небо? — высокопарно спросила хорошенькая курсистка.

— С содроганием и великой жалостью, — серьезно ответил Заикин.

— А вам известно, что в Петербурге сейчас проходит авиационная неделя? — спросил немолодой студент.

— А как же! — живо повернулся к нему Заикин. — Там все мои товарищи по французской воздухоплавательной школе.

— А вы в цирк не собираетесь возвращаться? — спросил кто-то.

— Думаю, что не придется...

— Вы сегодняшние газеты читали? — снова спросил немолодой студент.

— Времени, господин хороший, не было, — смутился Заикин.

— Сегодня там есть сообщение о капитане Мациевиче. Вы такого знали?

— Ах, милый!.. — Заикин остановился на последних ступенях лестницы, и вместе с ним остановилась вся толпа. — Не только знал, но и люблю его всем сердцем. И лекцию сегодня я вам с его слов читал. Только позавчера письмецо от него, от Льва Макарыча, получил. А чего там про него написано? Хвалят небось?

— Да как вам сказать... — растерянно проговорил немолодой студент и нерешительно протянул Заикину газету.

— Я мелкие буквы плохо разбираю, — простодушно сказал Заикин. — Ты читай, я послушаю.

— Иван Михайлович, пойдемте домой! — испугался франтик и попытался оттереть студента с газетой.

— Да подожди ты, не шустри, — улыбнулся Заикин, — успеем.

— Иван Михайлович! — отчаянно прокричал франтик. — Чтоб я так жил, как вам это неинтересно!

— Ты что, сдурел? — удивленно сказал Заикин и повернулся к студенту: — Вы уж простите его великодушно. Он вообще-то хлопчик неплохой, только сегодня что-то малость не в себе. Читайте, будьте ласковы!

Франтик махнул рукой, взялся за голову и уселся прямо на ступеньки роскошной мраморной лестницы.

— «Гибель русского авиатора Льва Макаровича Мациевича. С сумрачной душой и бесконечной печалью стоим мы перед открытой могилой. Не только опытный авиатор, талантливый завоеватель воздуха и хороший товарищ ушел от нас — от нас ушел ЧЕЛОВЕК, смелый, благородный человек, не остановившийся перед риском собственной жизнью на благо культуры и прогресса, и он пал жертвой своей отваги и никогда не увидит плодов своей борьбы со стихией. Вечная память тебе, положившему жизнь за благо других!» — глуховато прочитал немолодой студент.

На институтской лестнице было тихо, как в пустой церкви. Заикин стоял окаменевший. Глаза его смотрели в пустоту.

— Простите... — прошептал студент. — Я думал, вы знаете.

И тогда Заикин взял из рук студента газету и уставился на траурную фотографию Льва Макаровича Мациевича. Осторожно разгладил газету и тихонько, с остановившимися глазами пошел к выходу.

Он шел, а все молча смотрели ему вслед.

У подъезда его ждал извозчик.

— Садитесь, Иван Михайлович! — весело крикнул извозчик.

Но Заикин не видел извозчика, не слышал его.

Он медленно шел по улице и держал газету двумя руками. И тогда извозчик также медленно поехал за ним.

  34