10

РАСПЯТИЕ

ЭПИЛОГ

1

• Узнала я, как опадают лица,
• Как из-под век выглядывает страх,
• Как клинописи жесткие страницы
• Страдание выводит на щеках,
• Как локоны из пепельных и черных
• Серебряными делаются вдруг,

• Улыбка вянет на губах покорных,
• И в сухоньком смешке дрожит испуг.
• И я молюсь не о себе одной,
• А обо всех, кто там стоял со мною,
• И в лютый холод, и в июльский зной
• Под красною, ослепшею стеною.

2

• Опять поминальный приблизился час.
• Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
• И ту, что едва до окна довели,
• И ту, что родимой не топчет земли,
• И ту, что красивой тряхнув головой,
• Сказала: «Сюда прихожу, как домой».
• Хотелось бы всех поименно назвать,
• Да отняли список, и негде узнать.
• Для них соткала я широкий покров
• Из бедных, у них же подслушанных слов.
• О них вспоминаю всегда и везде,
• О них не забуду и в новой беде,
• И если зажмут мой измученный рот,
• Которым кричит стомильонный народ,
• Пусть так же они поминают меня
• Вканун моего поминального дня.
• А если когда-нибудь в этой стране
• Воздвигнуть задумают памятник мне,
• Согласье на это даю торжество,
• Но только с условьем – не ставить его
• Ни около моря, где я родилась:
• Последняя с морем разорвана связь,
• Ни в царском саду у заветного пня,
• Где тень безутешная ищет меня,
• А здесь, где стояла я триста часов
• И где для меня не открыли засов.
• Затем, что и в смерти блаженной боюсь
• Забыть громыхание черных марусь,
• Забыть, как постылая хлопала дверь
• И выла старуха, как раненый зверь.
• И пусть с неподвижных и бронзовых век,
• Как слезы, струится подтаявший снег,
• И голубь тюремный пусть гулит вдали,
• И тихо идут по Неве корабли.

Март 1940

Фонтанный Дом

* * *

• Мне ни к чему одические рати
• И прелесть элегических затей.
• По мне, в стихах все быть должно некстати,
• Не так, как у людей.
• Когда б вы знали, из какого сора
• Растут стихи, не ведая стыда,
• Как желтый одуванчик у забора,
• Как лопухи и лебеда.
• Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
• Таинственная плесень на стене…
• И стих уже звучит, задорен, нежен,
• На радость вам и мне.

* * *

• А в книгах я последнюю страницу
• Всегда любила больше всех других,—
• Когда уже совсем неинтересны
• Герой и героиня, и прошло
• Так много лет, что никого не жалко,
• И, кажется, сам автор
• Уже начало повести забыл,
• И даже «вечность поседела»,
• Как сказано в одной прекрасной книге,
• Но вот сейчас, сейчас
• Всё кончится, и автор снова будет
• Бесповоротно одинок, а он
• Еще старается быть остроумным
• Или язвит – прости его Господь! —
• Прилаживая пышную концовку,
• Такую, например:
• …И только в двух домах
• В том городе (название неясно)
• Остался профиль (кем-то обведенный
• На белоснежной извести стены),
• Не женский, не мужской, но полный тайны.
• И, говорят, когда лучи луны —
• Зеленой, низкой, среднеазиатской —

• По этим стенам в полночь пробегают,
• В особенности в новогодний вечер,
• То слышится какой-то легкий звук,
• Причем одни его считают плачем,
• Другие разбирают в нем слова.
• Но это чудо всем поднадоело,
• Приезжих мало, местные привыкли,
• И, говорят, в одном из тех домов
• Уже ковром закрыт проклятый профиль.

25 ноября 1943

Ташкент

* * *

• Птицы смерти в зените стоят.
• Кто идет выручать Ленинград?

• Не шумите вокруг – он дышит,
• Он живой еще, он все слышит:

• Как на влажном балтийском дне
• Сыновья его стонут во сне,

• Как из недр его вопли: «Хлеба!» —
• До седьмого доходят неба…

• Но безжалостна эта твердь.
• И глядит из всех окон – смерть.

Сентябрь 1941

  19