ИВА

• А я росла в узорной тишине,
• В прохладной детской молодого века.
• И не был мил мне голос человека,
• А голос ветра был понятен мне.
• Я лопухи любила и крапиву,
• Но больше всех серебряную иву.
• И, благодарная, она жила
• Со мной всю жизнь, плакучими ветвями
• Бессонницу овеивала снами.
• И – странно! – я ее пережила.
• Там пень торчит, чужими голосами
• Другие ивы что-то говорят
• Под нашими, под теми небесами.
• И я молчу… как будто умер брат.

1940

* * *

• Когда человек умирает,
• Изменяются его портреты.
• По-другому глаза глядят, и губы
• Улыбаются другой улыбкой.
• Я заметила это, вернувшись
• С похорон одного поэта.
• И с тех пор проверяла часто,
• И моя догадка подтвердилась.

1940

РАЗРЫВ

1

• Не недели, не месяцы – годы
• Расставались. И вот наконец
• Холодок настоящей свободы
• И седой над висками венец.
• Больше нет ни измен, ни предательств,
• И до света не слушаешь ты,
• Как струится поток доказательств
• Несравненной моей правоты.

1940

2

• И, как всегда бывает в дни разрыва,
• К нам постучался призрак первых дней,
• И ворвалась серебряная ива
• Седым великолепием ветвей.
• Нам, исступленным, горьким и надменным,
• Не смеющим глаза поднять с земли,
• Запела птица голосом блаженным
• О том, как мы друг друга берегли.

1944

3. ПОСЛЕДНИЙ ТОСТ

• Я пью за разоренный дом,
• За злую жизнь мою,
• За одиночество вдвоем,
• И за тебя я пью, —
• За ложь меня предавших губ,
• За мертвый холод глаз,
• За то, что мир жесток и груб,
• За то, что Бог не спас.

1934

МАЯКОВСКИЙ В 1913 ГОДУ

• Я тебя в твоей не знала славе,
• Помню только бурный твой расцвет,
• Но, быть может, я сегодня вправе
• Вспомнить день тех отдаленных лет.
• Как в стихах твоих крепчали звуки,
• Новые роились голоса…
• Не ленились молодые руки,
• Грозные ты возводил леса.
• Все, чего касался ты, казалось
• Не таким, как было до тех пор,
• То, что разрушал ты, – разрушалось,
• В каждом слове бился приговор.
• Одинок и часто недоволен,
• С нетерпеньем торопил судьбу,
• Знал, что скоро выйдешь весел, волен
• На свою великую борьбу.
• И уже отзывный гул прилива
• Слышался, когда ты нам читал,
• Дождь косил свои глаза гневливо,
• С городом ты в буйный спор вступал.
• И еще не слышанное имя
• Молнией влетело в душный зал,
• Чтобы ныне, всей страной хранимо,
• Зазвучать, как боевой сигнал.

3—10 марта 1940

НАДПИСЬ НА КНИГЕ «ПОДОРОЖНИК»

• Совсем не тот таинственный художник,
• Избороздивший Гофмановы сны, —
• Из той далекой и чужой весны
• Мне чудится смиренный подорожник.
• Он всюду рос, им город зеленел,
• Он украшал широкие ступени,
• И с факелом свободных песнопений
• Психея возвращалась в мой предел.
• А в глубине четвертого двора
• Под деревом плясала детвора
• В восторге от шарманки одноногой,
• И била жизнь во все колокола…
• А бешеная кровь меня к тебе вела
• Сужденной всем, единственной дорогой.

1941

РЕКВИЕМ

ПОСВЯЩЕНИЕ

• Перед этим горем гнутся горы,
• Не течет великая река,
• Но крепки тюремные затворы,
• А за ними «каторжные норы»
• И смертельная тоска.
• Для кого-то веет ветер свежий,
• Для кого-то нежится закат —
• Мы не знаем, мы повсюду те же,
• Слышим лишь ключей постылый скрежет
• Да шаги тяжелые солдат.
• Подымались как к обедне ранней,
• По столице одичалой шли,
• Там встречались, мертвых бездыханней,
• Солнце ниже, и Нева туманней,
• А надежда все поет вдали.
• Приговор… И сразу слезы хлынут,
• Ото всех уже отделена,
• Словно с болью жизнь из сердца вынут,
• Словно грубо навзничь опрокинут,
• Но идет… Шатается… Одна.
• Где теперь невольные подруги
• Двух моих осатанелых лет?
• Что им чудится в сибирской вьюге,
• Что мерещится им в лунном круге?
• Им я шлю прощальный мой привет.

Март 1940

  17