Осы меняются

То, что жизнь в мире свободной конкуренции стала жестче, потому что природа больше не делает подарков, в настоящее время доказывают осы, облепливая по пятнадцать штук горлышко каждой бутылки Альмдудлера^[146].

Альмдудлер остается верен себе на протяжении десятилетий. А вот осы нет. Их индивидуальность претерпела изменения, характер ухудшился. Оса тысяча девятьсот семидесятого года представляла собой величественное, внушающее уважение, гулко жужжащее и быстро летающее существо. Ее жало, как говорили, несло смертельную опасность, хотя в детстве нам так не казалось (кого они не кусали? – причем главным образом в ноги, а шершней тогда еще не открыли). Зато их поведение было исполнено достоинства. Как элегантно осы описывали круги над сушеными сливами! Как изящно плели в воздухе паутины над каждой бутылкой Шартнер Бомбе^[147] и как вежливо приветствовали, вылетая, бывало, откуда-то из персика! Чего они не выносили, так это истерии. Стоило детям закричать, как осы прочь. Оса двухтысячного года выглядит как чахоточная, она стала вспыльчивой, подлой, алчной, назойливой и безжалостной. Траектория ее полета стала угловатой, и она часто садится. Она общупывает нам бедра, массирует ноздри, заползает за майки. (В это же время ее коллеги набрасываются на оставленную на столе еду.) Но главное: жало у нее теперь всегда чуть выпущено, как всегда готовое к применению оружие у какого-нибудь жандарма. Одно неверное движение – и она пустит его в действие.

Летний грипп (I)

Самое неприятное в лете – это одноименный грипп. (Неприятнее даже, чем быть укушенным комаром, потеющим от Тирольского орехового масла, которого он насосался от предшественника, когда ты еле тянешься в плотном потоке машин на перевале Бреннер.)

Подлость жизни начинаешь ощущать уже с раннего утра, смирившись с прискорбным обстоятельством, что ты был вынужден проснуться. Потом замечаешь еще неясный зуд под нёбом. За этим следует навеянная отчаянным предчувствием фаза проглатывания слюны. Очень скоро понимаешь, что предчувствие не обмануло: глотать больно, и сверх того – что распространившись по свету, этот симптом доставляет больше всего проблем всему человечеству. Оговоримся, что женщинам большую проблему доставляет удаление зуба мудрости. Для мужчин он хуже родов.

В качестве антидепрессанта можно пососать «Таблетки от боли в горле». Их вкус – как предчувствие приближающейся серьезной болезни. Едва она размягчается на языке, как горло начинает болеть больше, чем раньше. В этом ее коммерческий успех. С этого момента больной отправляет их в рот одну за другой.

Чтобы стабилизировать боль, надо прополоскать горло каким-нибудь раствором. Это своего рода компромиссное решение. После этого появляется ощущение, как будто внутри гортани сожгли палочку бенгальского огня. Сразу после полоскания хорошо пить чай, желательно погорячее – слишком горячего для этого времени года, – до тех пор, пока вирус не переберется на более высокий уровень.

Летний грипп (II)

Подлый летний грипп, часть вторая. Что с нами происходило до этого момента: першило в горле, после таблеток «против боли в горле» неприятные ощущения достигли болевого порога. Фламбируем раствором для полоскания горла. Затем чай. Еще раз чай. И еще по чайку. Остальные промачивают горло летним Шприцером^[148]. Жизнь кажется некоторым образом потерявшей смысл. На утро четвертого дня на горле образуется бетонная корка. Это хороший знак. Возбудитель на пути к носу. Голова между тем отказывается работать и в противном случае грозит взорваться от мыслей.

Наконец заболевание переходит в фазу свирепых шумов и хрипа: голос становится хриплым, мы начинаем сопеть, громко храпеть во сне, все чаще сморкаться, появляется мокрота (не в том переносном смысле, о котором любят говорить). Бумажные платки использованы до дыр. То и дело приходится прикрывать рукой рот. Окружающие перестают относиться к вам с уважением. Состояние запущенного человека, как говорят медики, вирулентно и несет в себе опасность социальной деградации. Если ночью приходится по три раза менять наволочку, считайте, что насморк достиг высшей точки. Вирус проникает в глубину груди и грозит оттуда звуками всех разгулявшихся стихий природы: от громовых раскатов до свиста песчаной бури. Ну а когда кашель постепенно станет отпускать, считайте, что все подошло к концу – и грипп, и лето.

  61