... 
42 
– Так и есть, это мистер Мюллер, – крикнул Саре Кэсл. Ставя на стол стакан с виски, он заметил, что рука у него дрожит, до того крепко он сжимал стакан.
Раздался звонок, и Буллер залаял, но, когда Кэсл открыл дверь, пес безо всякой дискриминации приветствовал незнакомца – завилял хвостом и из дружеских чувств оставил на брючине Корнелиуса Мюллера полоску слюны.
– Хорошая собака, хорошая, – не без опаски произнес Мюллер.
Годы заметно изменили Мюллера: волосы у него стали почти совсем седыми, а лицо гораздо менее гладким. Он уже не производил впечатления чиновника, у которого на все только правильные ответы. Со времени их последней встречи что-то с ним произошло: он стал выглядеть более человечным – возможно, из-за большей ответственности, которую принесло с собой повышение по службе вместе с неуверенностью и появлением вопросов, на которые он не знал ответа.
– Добрый вечер, мистер Кэсл. Извините, что я так опоздал. Чересчур большое движение в Уотфорде – по-моему, этот городок называется Уотфорд.
Его можно было бы счесть сейчас чуть ли не застенчивым, а возможно, он просто не привык находиться в незнакомой обстановке, а не за столом из дивного дерева у себя в кабинете, за стеной которого, в приемной, сидят два младших чина. Черный «мерседес» умчался: шофер отправился на поиски ужина. Мюллер очутился совсем один в незнакомом городе, в чужой стране, где на почтовых ящиках стоят инициалы королевы «Е. II», а на рыночных площадях нет статуи Крюгера [Крюгер Паулус (1825-1904) – президент бурской республики Трансвааль в 1883-1902 гг.].
Кэсл налил виски в два стакана.
– Давно мы с вами не виделись, – заметил Мюллер.
– Лет семь?
– Так мило, что вы пригласили меня на ужин к себе домой.
– Шеф решил, что это будет самым правильным. Чтобы сломать лед. Похоже, нам придется тесно сотрудничать. В операции «Дядюшка Римус».
Мюллер бросил взгляд на телефон, на лампу на столе, на вазу с цветами.
– Все в порядке. Можете не беспокоиться. Если нас кто и подслушивает, то лишь наши люди, – сказал Кэсл, – а я абсолютно уверен, что этого нет. – Он поднял стакан. – За нашу последнюю встречу. Помните, вы предложили мне тогда поработать на вас? Ну, вот видите: я к вашим услугам. Мы работаем вместе. Ирония истории или предопределение свыше? Ваша голландская церковь верит в это.
– В те дни я, конечно, понятия не имел, какое вы на самом деле занимаете положение, – сказал Мюллер. – Знай я об этом, я бы никогда не стал вам грозить из-за той злополучной туземки. Я понимаю теперь, что она была всего лишь одним из ваших агентов. Мы могли бы даже вместе ее вести. Но дело в том, что я принял вас за одного из этих высоколобых сентиментальных противников апартеида. Для меня было полнейшим сюрпризом, когда ваш шеф сказал, что я должен встретиться с вами по поводу операции «Дядюшка Римус». Надеюсь, вы не держите на меня зла. В конце концов, мы же с вами оба профессионалы и теперь работаем на одной стороне.
– Да, полагаю, что так.
– Мне б хотелось все-таки, чтобы вы рассказали мне, – теперь ведь это уже не имеет значения, верно? – как вам удалось вывезти ту девчонку-банту. Очевидно, переправили ее в Свазиленд?
– Да.
– Я-то думал, что эта граница у нас прочно на замке – перейти ее могут разве что настоящие знатоки своего дела – партизаны. А я никогда не считал вас знатоком по этой части, хотя и знал, что у вас есть связи с коммунистами, но я полагал, они были вам нужны для этой вашей книжки об апартеиде, которая так и не вышла в свет. Вы тогда лихо меня провели. Не говоря уж о Ван Донке. Помните капитана Ван Донка?
– О да. Очень живо.
– Мне пришлось просить полицейскую службу безопасности убрать его из-за вашего дела. Очень неуклюже он действовал. Я был уверен, что, сиди девчонка у нас в тюрьме, вы бы согласились работать на нас, а он ее упустил. Понимаете, – только не смейтесь! – я-то был убежден, что это была настоящая любовь. Слишком много я знал англичан, которые начинали с нападок на апартеид, а кончали в кровати подосланной нами девчонки-банту. Романтическая идея преступить несправедливый, с их точки зрения, закон манит их не меньше, чем черная задница. Я и помыслить не мог, что эта девица – Сара Ма Нкоши, так, по-моему, ее звали? – все это время была агентом Шестого управления.
– Она сама об этом не знала. Верила, как и все, что я пишу книгу. Выпьете еще?
– Благодарю. Выпью.
Кэсл налил виски в оба стакана, делая ставку на то, что у него более крепкая голова.
42 
