Луч падал косо, упираясь Ивану прямо в глаз.

  "Пора вставать, - подумал Иван. - Собираться на работу, мать ее. Что за геморрой? Каждое утро на работу и на работу, так и жизнь пройдет. Скорей бы пенсия, что ли? Хотя, с другой стороны, не на завод ведь. Это тоже, как посмотреть, что лучше. Может, на заводе было бы веселее - постоять смену у станка, ущипнуть нормировщицу за брезентовый зад, после работы распить поллитру с коллегами по цеху. Романтика серых будней. Зато, не надо думать, что будет завтра с твоими подчиненными, где взять деньги на оплату аренды и налогов и т.д. и т.п. Детей надо бы вывезти к морю. Гальке новую шубу обещал. Зачем ей новая, когда старая еще ничего? Теща замучила со своим огородом на даче - трать выходные на прополку и поливку, а кто спасибо скажет? Тесть, тоже фраер - то ему не так, да это не этак. А самому, кроме бутылки, ничего не надо. И еще смотрит волком, когда выпить с ним отказываешься. А на работе вообще завал - сокращения за сокращениями. А что будет с ипотекой и кредитом за машину никого, кроме меня, не волнует. Сердечко что-то пошаливает последнее время - надо бросать курить. И Ленке не мешало бы объяснить, что мужчине его возраста нет необходимости так часто заниматься сексом. Может бросить ее? Хотя, двадцатилетняя любовница тешит самолюбие. И не только самолюбие. Всё, пора вставать".

  - Иван Петрович, - настойчивый женский голос пробивался сквозь сон. - Иван Петрович!

  - Да, - Иван открыл глаза. Перед ним, склонившись к его креслу стояла красивая блондинка в синей униформе.

  - Иван Петрович, - она улыбнулась. - Ницца не принимает по погодным условиям. Куда прикажете лететь?

  - В Барселону, - ответил он. - И созвонитесь с Кольдманом по поводу перенесения на неделю сроков покупки аглопоритного комбината. Мне кофе. - Он поднял спинку кресла, потянулся.

  - Веселовский!

  - Да, Иван Петрович, - помощник выскочил из-за кресла.

  - Контрольный пакет акций "Росметалла" почем нынче? - Иван скосил глаза в иллюминатор. - Снится всякая чушь.

Виктория

  Тук-тук, тук-тук, - сердце билось ровно, но громко, равномерно поднимая и опуская кожу на висках.

  - Сколько мне осталось, доктор?

  - Два дня, - вздохнул тот. - Если сейчас же не прооперироваться...

  - Нет, спасибо, - она сглотнула комок в горле. - Слишком мало шансов.

  - Виктория Владимировна, вы же сама врач, - он попытался взять ее за руку. - И должны понимать, что нужно бороться до последнего.

  - Именно поэтому и не хочу, - она отдернула руку. - Не хочу умереть на операционном столе.

  - Воля ваша, - обиделся доктор. - Вот здесь подпишите.

  На улице пахло перегретым асфальтом и жареной свининой.

  "Что делать?" - думала Виктория. - "Нет, не так: что необходимо сделать в первую очередь. А что во вторую, в третью и четвертую, ведь пятой может и не быть. Еще вчера самым важным в ее жизни было то, что соседи сверху невыносимо громко орут по вечерам, а позавчера - подтекающий бачок от унитаза. Лилька еще не хочет учиться - переходный возраст. Боже! Что будет с Лилькой, когда ее не станет? Вот о чем надо было думать. Мефодий, конечно, любит ее, как родную. Но, все-таки, они юридически не родня. Прелести гражданского брака с его независимостью и т.д.. Если бы был жив Серёга. Вот на кого можно было положиться, как на Великую китайскую стену. А как я его любила? По уши, по пятки. Хм, в приговоре врача есть и положительная сторона - скоро встретимся там с Серёгой. Бабушка? Сама на ладан дышит. Сиделку за сиделкой меняем, никто не хочет связываться. А что будет с ней? С бабушкой? Надо позвонить Мефодию. Как-то сказать ему всё. Но как? Он такой инфантильный, так мило боится окружающей его действительности. Творческая натура. Так что же будет с дочерью?"

  9