В ближайшей кафешке баба Надя рассказала всё – и как машина с Генкой и его родителями свалилась с моста в реку, и водолазы двое суток искали их тела, а нашли только Генку. И что она уже очень старая, чтобы его поднять, а  он почти ничего не говорит с тех пор, а у нее сердце болит все чаще. И что ее давняя подруга, всю жизнь проработавшая в детском доме, категорически запретила ей даже думать об этом, а она и не думает, а просто боится, ведь у Генки никого не осталось, кроме нее.

- Как говорит мой муж – говно вопрос, - подытожила ее тираду Юлька. – Сейчас всё порешаем.

Следующая неделя была посвящена беготне – по юристам, чтобы усыновить побыстрее, по магазинам, чтобы Генка не чувствовал себя обделенным, по врачам, чтобы баба Надя поправила сердце.

- Сёмочка, - шептала Юлька сыну на ухо. – Теперь у тебя есть брат – он младше, и ты, как настоящий мужчина, должен заботиться о нём, будешь?

- Нет, - честно мотал головой Сёма. – Пусть о нем заботится наш папа – он мужчина более настоящий, чем я.

В такой кутерьме пролетел год. Баба Надя умерла осенью, когда желтые листья с берез толстым мягким ковром усыпали подъездную дорожку на дачу.

- Смотри, - Генка теребил Юльку за штаны. – Ну, смотри же!

Из микроавтобуса вышла женщина и помогла спуститься с подножки мужчине на костылях.

- Здравствуйте, - кивнула им Юлька и задвинула Генку себе за спину.  – Ищете кого?

- Геночка, сына! – женщина присела на колени, протянув руки навстречу.

- Мама? – неуверенно выглянул Генка из укрытия. – Мамочка!

За самоваром с плюшками и кизиловым вареньем выяснилось, что оба Генкиных родителя провалялись в коме все это время. И что это – редчайший случай из описанных ранее, когда оба, почти одновременно, вышли из нее.

- Да-а  уж, - протянул Сёмка, намазывая плюшку вареньем. – Чудеса, да и только. Мам, а теперь Генкина железная дорога опять будет моей?

Все сразу суетливо засобирались.

- Спасибо вам за все, - поблагодарила Генкина мама. – Нам пора.

Она подала костыли мужу и, взяв Генку за руку, повела их обоих  к автобусу.

- Мам, - Сёмка прижался щекой к ее ладони. – А Генка еще к нам приедет?

- Не знаю, - вздохнула Юлька. – Может, на Новый год.

Не дойдя до автобуса, Генка вырвался и побежал назад.

- Мама, мамочка! – плакал он, обхватив Юлькины штаны. – Я приеду, я обязательно приеду! Я буду приезжать часто-часто!

- Не плачь, сынок, - Юлька присела на корточки, взяла его лицо в свои ладони. – Мы всегда будем с тобой, чтобы не случилось.

- Пока, брат, - Сёма влез между ними, взяв Генку за руку. – Приезжай, когда захочешь. Железную дорогу, так и быть, забирай себе. А я тебе буду звонить. И мама тоже. Да, мам?

Бренность бытия

- И что, виллу тоже оформил на жену? – Петруха подцепил вилкой креветку.

- Не, - Толик подтянул ближе блюдо с паэльей. – На тещу.

- Хм, - хмыкнул Петруха. – А если помрет?

- Кто? – моргнул Толик с недоумением. – Жена или теща?

- Обе, - предположил Петруха. – Раз, и всё! Автокатастрофа, к примеру.

- Не-е, - промычал Толик набитым ртом. – У меня брачный контракт.

- С тещей? – долил вина в бокал Петруха.

- С тобой, блин! – Толик бросил вилку на стол. - И еще долговые расписки от жены и тещи. Давай, Петр, выпьем.

- За дружбу?

- За налоговую службу! – заржал Толик.

- Да-а, - Петруха выпил залпом, крякнув. – Трудно им, слугам государевым, на казенных-то хлебах.

- Ну-у, - зажевал Толик. – На то мы с тобой, чиновники, им и дадены, так?

- Так-то оно так, - согласился Петруха. – Только обидно, блин, что на мое имя ничего не записано. В рейтинге Форбса и то жена вместо меня место занимает.

  6