Последние отзывы

  19  

— Отродье, — теперь она не называла Кэри иначе, и голос срывался то на клокочущее рычание, то на шипение. Порой Кэри начинало казаться, что в горле леди сидит змея и если подойти слишком близко, эта змея ужалит.

Хотя… она и так жалила словами.

Наверное, всего было чересчур много, и Кэри не выдержала. Она сама себе казалась струной, натянутой до предела. Тронь такую, и разорвется, ударит по пальцам, рассечет до крови.

Смешно.

Она и Сверру-то никогда ответить не умела.

И теперь что ей остается? Терпеть. Пить горький чай. Улыбаться.

Делать вид, что все хорошо.

Замечательно.

— Отродье, — скрипучий голос леди Эдганг нарушает тишину гостиной. — Два отродья в одном доме…

— Простите? — леди Торхилд растерянно улыбнулась. Ей тоже приходилось нелегко. Она не рада гостям, но пытается быть хорошей хозяйкой.

— Она — отродье, — леди Эдганг ткнула в Кэри пальцем и добавила. — Ты тоже.

Кэри вздрогнула, и чашка в ее руке опасно накренилась.

— Безрукая… — с глубочайшим удовлетворением заметила старуха.

— Ничего страшного, — леди Торхилд подала салфетку. — Пятнышко совсем крохотное. Его выведут к завтрашнему дню.

Пятнышко… крохотное… темное пятнышко на нарядном платье… таком красивом, что на мгновенье Кэри показалось, будто и сама она хороша собой. Это ложь, выродки не бывают красивы, а теперь и платье испорчено. И на глаза навернулись слезы, которые не могли остаться незамеченными. Леди Эдганг всегда остро чуяла настроение Кэри. Сейчас она усмехнулась и бросила:

— Пустая кровь… гнилая… иди к себе.

С ее стороны такой приказ — почти милосердие: плакать лучше за закрытыми дверями. Кэри было невыносимо от мысли, что все получилось так нелепо. И вправду ничтожество, позор древнего и сильного рода… недоразумение, которому нигде не рады.

Роскошные покои были пусты. И Кэри почти удалось прийти в себя.

Она уселась у окна, которое выходило на тисовую аллею.

Вновь начался дождь, и Кэри наблюдала за тем, как капли скользят по стеклу, вырисовывая зыбкие осенние узоры. К ней возвращалось утраченное спокойствие, и пятно на платье уже не казалось такой уж бедой. И хорошо бы, если бы тишина, нарушаемая шелестом дождя, продлилась долго.

Но Кэри не повезло.

— Ничтожество, — сказала леди Эдганг с порога. — Безрукое ничтожество, которое по недоразумению выжило, и теперь позорит меня.

Она вернулась злой, странно взъерошенной, и змея в ее горле ожила. До самого вечера леди Эдганг бродила по комнатам, трогая чужие вещи, брезгливо кривясь и вытирая руки о подол платья. Она шипела и стенала, а оказываясь рядом с Кэри, щипала ее.

Когда же наступили сумерки, леди Эдганг прогнала горничную и сама взялась за гребень. Она вырвала шпильки из волос вместе с волосами же. И раздраженно швыряла в шкатулку. Ее руки, касаясь лица Кэри, вздрагивали. Еще немного, и леди Эдганг не выдержит, вцепиться когтями в щеки, рванет, оставляя шрамы, уродуя.

Нельзя о таком думать.

Кэри зажмурилась.

— Мой мальчик погиб, а ты… — сухие руки разодрали покрывало волос. И острые зубья гребня вцепились в него, дернули. — Безрукое. Бесполезное существо. Почему ты жива?

Кэри знала: отвечать нельзя.

Леди Эдганг всегда ее недолюбливала, и повзрослев, Кэри поняла причины этой нелюбви. Да, Атрум из рода Лунного железа был ее отцом, но леди Эдганг, его супруга, не была матерью Кэри. Когда-то давно эта нелюбовь была прохладной, отстраненной и огромный старый дом позволял не ощущать ее. В детстве Кэри побаивалась этой женщины с сухим, до срока постаревшим, но сохранившим следы былой красоты, лицом. При встречах с Кэри, случайных и редких, на лице этом появлялось выражение величайшей гадливости, словно бы леди Эдганг видела нечто в высшей степени отвратительное.

И Кэри не понимала, что же с ней не так.

Возвращаясь к себе, она становилась перед зеркалом и долго разглядывала отражение, выискивая то, что столь огорчало леди Эдганг.

Не понимала.

А Сверр объяснил.

— Просто ты ублюдок, — сказал он однажды, кажется, тогда он еще не умел играть в прятки, а Кэри не научилась бояться его. И они вдвоем сидели на подоконнике. Сверр стащил кусок булки и крошил ее на подол платья Кэри, а потом они вместе бросали крошки голубям. Птицы слетались и суетились, хлопали крыльями, теснили друг друга.

  19