91 
Я лежу, обнимая Янгара, который спит. И сон его спокоен. Он даже улыбается, и я касаюсь губ пальцем, провожу, запоминая их очертания. И гладкость щек, сухую кожу шеи, тонкий витой шнур, на котором висит мой давний дар — круглый камень с дыркой.
В груди Янгара живет сердце.
Оно стучит, зовет меня. И рот невольно наполняется слюной. Я вдруг вспоминаю вкус его крови, и солоноватой, и сладкой одновременно.
…а сердце рядом.
…он не успеет ударить вновь.
…и даже не проснется.
…смерть во сне — это почти милосердие.
Смотрю на собственные руки, но пальцы остаются пальцами. И я отстраняюсь от Янгара. А он просыпается.
— Налле?
— У меня другое имя, — отогревшейся в его живом тепле, в его дыхании, мне сложно возвращаться в мой мир. В нем пол Горелой башни холоден, а холод обжигает.
Ничего, вскоре я перестану чувствовать его.
И жару.
И остальное…
— Аану, — Янгар переворачивается на живот. — У тебя рыжие волосы, Аану… яркие, как пламя осенних листьев. И кожа будто золотой пылью посыпана.
Неправда.
— На вкус она как медовые яблоки… а пахнет дымом летних костров…
— Зачем ты это говоришь?
Смеется?
Янгхаар лежит, упираясь подбородком в скрещенные руки. Разглядывает меня.
— Затем, чтобы ты перестала прятаться. Ты подаришь мне сына?
— Я… нежить.
— Подаришь. А лучше двух или трех… и дочку тоже хочу. Пообещай.
— И что тогда?
— Тогда, — он перестал улыбаться. — Я забуду о мести. И отстрою дом. Он будет таким, как я его помню. И даже лучше. Я постараюсь сделать так, чтобы ты была счастлива. А наши дети не знали войны. Пообещай, Аану.
Я бы хотела дать ему обещание.
Дети…
Сын с черными, как беззаконная ночь, глазами. И дочь… и еще сын… двое? Трое? Сколько боги дадут… и Янгар будет любить всех одинаково.
Дом.
Горелая башня, которая очистится от гари. Белыми станут стены ее.
Конюшни, амбары, кузницы…
Огромный зал, где будет собираться семья…
— Аану, — шепотом позвал он.
— Я… не могу.
Обещать, не зная, сумею ли обещание исполнить. Несколько минут тому я думала о том, что готова убить Янгара. И теперь вот… дети, дом — мечта.
Пусть мечтой остается.
Он не стал повторять просьбу и не отвернулся, только в глазах мелькнуло эхо безумия, которое тотчас погасло. Янгхаар потянулся и сел:
— Ты права. Не время еще.
Он вдруг стал собой прежним, диким и злым, черным, что снаружи, что изнутри, как Горелая башня.
— Янгар… — я не знала, как загладить эту рану. — Если я сумею остаться человеком…
— Конечно, сумеешь, маленькая медведица, — его поцелуй был нежен. И горячая ладонь погладил щеку. — А если вдруг передумаешь, то скажи. Я отдам тебе свое сердце. Мне оно ни к чему.
Лжец.
Но от этих его слов горячие слезы подкатили к горлу.
— Тише, Аану, не надо плакать, — Янгар держал меня в своих руках. — Слезы — только вода из глаз… пожалей их.
Жалею.
— Я тебе подарки принес…
Сеть моих волос ловила его дыхание. Моя кожа впитывала его тепло и запах. Мои руки лежали на его плечах и собирали далекое эхо пульса.
— Садись, — Янгар усадил меня на постель. И набросил на плечи не шкуру, но собственный плащ. — Я привез тебе сапожки. Красные. На серебряном каблуке, как и обещал…
…а еще ковры и меха, что толстым слоем легли на камни, защищая меня от холода.
…резные ставни, укрывшие пробоину окна.
…чулки, рубахи, юбки…
…гребни и зеркала.
…украшения.
…пилу и топор, о котором Янгар сказал, что это не подарок, а жизненная необходимость. И позже, в сумерках уже, он вымещал злость на старой осине. Пела пила в его руках. Топор раскалывал деревянные кругляши. И летела мелкая злая щепа, марая свежий снег. А я сидела, любуясь мужем.
Ночь у огня на двоих.
И привезенное им вино, легкое, светлое, почти лишенное хмеля, играет в стеклянных кубках.
Есть хлеб и холодное мясо.
Сыр.
Мед. И сушеные ягоды. Целый мешок орехов… крупы и соль.
— Если хочешь остаться человеком, — Янгар растянулся на полу, и отблески пламени ласкали смуглую его кожу. — То ты должна вести себя, как человек.
Я поняла.
Есть то, что едят люди, пусть бы еда постепенно утрачивает вкус.
Одеваться в неудобную одежду.
И разговаривать.
— Хочу, — я разбираю его косы, и черные волосы ласкаются о мои руки. Янгар закрывает глаза и, доверчивый, засыпает, положив голову мне на колени. И наклоняясь к нему, я шепчу. — И если у меня получится, то… я подарю тебе сына. Или сыновей. Или дочь… обещаю.
91 
