134 
— Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, — негромко говорю я, отлично зная, что первое впечатление запоминается надолго, — но вы должны спрашивать по очереди.
Я киваю на молодого негра в желтом непромокаемом плаще.
— Доктор Джонс, не могли бы вы описать, каким именно образом распутали кита?
Я начинаю объяснять и вижу за толпой репортеров Уинди, он жестом показывает мне, что все отлично. Потом достает из кармана свой сироп от кашля и отправляется к группе студентов, которые плыли в другой лодке.
Я рассказываю, где запуталась сеть. Рассказываю, как мы использовали «кошку», чтобы эту сеть разорвать. Рассказываю им о ките, который подплывал к Марбл и нежно гладил ее хвостом, — я хочу, чтобы они знали, что горбачи бывают нежными друг с другом. Рассказываю им все, что они хотят знать, и наконец слышу вопрос, который давно ждал:
— Доктор Джонс, вы просто оказались в нужном месте в нужное время? Или специально приехали спасать кита?
— Я ничего не знал о ките, пока не услышал о происшествии благодаря вам. Я оказался в Массачусетсе с миссией совсем другого рода. Я путешествую по стране, пытаясь разыскать жену Джейн и дочь Ребекку. У меня есть все основания полагать, что они в Массачусетсе. К сожалению, это большой штат, и я не знаю, где они. Если позволите, я хочу обратиться к моей семье.
Я выдерживаю паузу, привлекая к себе всеобщее внимание, откашливаюсь и смотрю в зрачок телекамеры.
— Джейн! — говорю я и понимаю, что в моем голосе звучит вопрос. — Ты нужна мне. Надеюсь, ты увидишь это… Надеюсь, что у вас с Ребеккой все хорошо. Я не могу без тебя. Я пойму, если ты не поверишь, но я поехал спасать этого кита, потому что знал — ты услышишь об этом в новостях. И я хотел, чтобы ты меня увидела. Хочу, чтобы ты вспомнила, как было раньше: мы отложили наш медовый месяц из-за кита, помнишь? Помнишь, как мы радовались и обнимали друг друга, когда увидели, как кит плывет прочь от берега? Что ж, сегодня я тоже спас кита. Я хочу, чтобы ты знала: без тебя это было не так радостно. Если ты меня видишь, то, надеюсь, дашь о себе знать. Позвони в Провинстаунский центр прибрежных исследований — они будут знать, как со мной связаться.
Один корреспондент перебивает меня:
— У вас есть фотография?
Я киваю и достаю из кармана бумажник. Нахожу снимок Джейн и Ребекки, сделанный меньше года назад.
— Так видно? — Я показываю его в камеру. — Если кто-нибудь видел мою жену или дочь, пожалуйста, позвоните.
Я смотрю в серые, подернутые пленкой объективы телекамер. «У Джейн глаза тоже серые», — думаю я, удивляясь, насколько живо представляю себе глаза жены.
— Я люблю тебя, — говорю я. — И пусть весь мир об этом знает.
58
Джейн
Я долго смотрю, как на циферблате часов у кровати меняются цифры. Я жду, пока на них вспыхнет 1:23, потом встаю и обхожу эту спальню, ставшую на время моей. Сегодня луны не видно, поэтому нет и естественного освещения. Лишь благодаря опыту нескольких ночных прогулок я не врезаюсь в комод и кресло-качалку, когда направляюсь к двери.
Иду по коридору, затаив дыхание. Когда прохожу мимо спальни Ребекки, ухом прижимаюсь к двери и слушаю ее спокойное, ровное дыхание. Это меня успокаивает, я собираюсь с духом и преодолеваю еще несколько шагов по коридору, к его спальне.
Потренировавшись минут двадцать с ручкой двери собственной спальни, я могу легко беззвучно проникнуть внутрь. Когда я приоткрываю дверь, полоска света из коридора падает на пол комнаты, освещая дорогу к ножкам кровати. От двери мне видны лишь скомканные простыни и одеяла.
Я делаю глубокий вдох и сажусь на край матраса, но слышу лишь дрожь собственного горла.
— Я знаю, что ты не спишь, — говорю я. — Я знаю, ты тоже не можешь заснуть.
«Джейн, ты отсюда не уйдешь, пока не скажешь то, что хотела сказать», — говорю я себе.
— За всю жизнь у меня был только один мужчина — Оливер, — произношу я, снова и снова смакуя эти слова. — Я даже ни с кем больше не целовалась. По-настоящему. За исключением сегодняшнего дня.
Я протягиваю руку — а коснусь ли я чего-нибудь?
— Я не говорю, что случившееся сегодня — твоя ошибка. Здесь нет виноватых. Я просто хочу тебе сказать, что не знаю, насколько я в этом деле хороша.
Почему мне никто не отвечает? А если он об этом вообще не думал?
— Ты спишь? — спрашиваю я, наклоняясь в ночь, а потом что-то смыкается за моей спиной.
Оно окутывает меня настолько плотно, что я начинаю кричать, пока не чувствую прижатую к губам руку, которую тщетно пытаюсь укусить. Меня затягивают на кровать, поворачивают на спину, прижимают за плечи, и все это время я пытаюсь закричать, и вдруг у меня перед глазами проясняется и в нескольких сантиметрах от себя я вижу Сэма.
134 
