55 
— Еще бы, — ответил принц, пристально глядя Гарри в глаза. — Конечно, вы счастливы.
Оливия посмотрела на Гарри, потом на принца, потом снова на Гарри, который, не сводя с принца глаз, ответил:
— Конечно.
— Какой замечательный бал, — вставил Себастьян. — В этом году леди Моттрам превзошла самое себя.
Оливия чуть не захихикала самым неподобающим образом. Что-то такое было в его поведении — нечто избыточно-радостное — что должно было бы как ножом перерезать струны напряжения между мужчинами. Но не смогло. Гарри все так же смотрел на принца с прохладной сдержанностью, а принц отвечал ему взглядом, полным ледяного пренебрежения.
— Здесь прохладно, не правда ли? — спросила она, ни к кому не обращаясь.
— Немного, — ответил Себастьян, поскольку, похоже, разговор поддерживал только он. — Я давно уже размышляю: сложно, наверное, быть женщиной, со всеми этими вашими легкими, эфемерными нарядами.
Платье у Оливии было бархатное, но с короткими рукавами, и руки у нее покрылись гусиной кожей.
— Да, — ответила она, поскольку больше никто ничего не сказал.
И поняла, что ей совершенно нечего добавить к сказанному, поэтому откашлялась и улыбнулась, сперва Гарри и принцу, которые все так же на нее не смотрели, а потом людям, стоявшим за ними, которые смотрели на нее все до единого, хоть и делали вид, что это не так.
— Вы — один из многочисленных поклонников леди Оливии? — спросил принц Алексей у Гарри.
Оливия повернулась к Гарри, широко открыв глаза. Что вообще можно ответить на подобный вопрос?
— Леди Оливии поклоняется весь Лондон, — негромко ответил Гарри.
— Она одна из наших самых восхитительных дам, — добавил Себастьян.
Оливия подумала, что ей следует ответить на подобный взрыв комплиментов чем-нибудь тихим и скромным, но все это было так странно — так неимоверно нелепо — что сказать ей было нечего.
Они вовсе не говорили о ней. Да, они произносили ее имя и расточали ей похвалы, но все это являлось лишь частью некого непонятного и глупого танца соперничающих самцов.
И она была бы польщена, если бы не чувствовала себя так неловко.
— Кажется, я слышу музыку, — заметил Себастьян. — Похоже, скоро начнутся танцы. У вас в России танцуют?
Принц одарил его холодным взглядом.
— Прошу прощения?
— Ваше высочество, — исправился Себастьян, правда, без всяких признаков раскаяния, — у вас в России танцуют?
— Конечно, — отрезал принц.
— Это принято далеко не во всех культурах, — заметил Себастьян.
Оливия понятия не имела, насколько это правда. И подозревала, что это, скорее всего, полная выдумка.
— Что привело вас в Лондон, ваше высочество? — спросил Гарри, впервые вмешиваясь в разговор. До этого он, конечно, отвечал на вопросы, но не более. Он наблюдал.
Принц бросил на него острый взгляд, но сложно было понять, нашел ли он вопрос неуместным.
— Я приехал в гости к кузену, — ответил он. — Он ваш посол.
— А, — непринужденно ответил Гарри. — Я с ним не знаком.
— Конечно, нет.
Это было явное, прямое оскорбление, но Гарри, казалось, ничуть не смутился.
— Я встречал множество русских, пока служил в армии Его Величества. Ваши крестьяне достойны всяческого уважения.
Принц принял комплимент коротким кивком.
— Мы не смогли бы победить Наполеона, если бы не ваш царь, — продолжил Гарри. — И не ваша земля.
Принц Алексей, наконец, посмотрел ему в глаза.
— Я иногда думаю, что Наполеону, возможно, повезло бы больше, если бы не ранняя зима, — проговорил Гарри. — Это было ужасно.
— Только для слабаков, — ответил принц.
— Сколько французов погибло во время отступления? — Громко поинтересовался Гарри. — Я не помню. — Он повернулся к Себастьяну. — Ты не подскажешь?
— Больше девяноста процентов, — произнесла Оливия, не успев подумать, что ей, возможно, следует промолчать.
Все трое обернулись к ней. Никакой «разной степени удивления» на их лицах не было, все трое окаменели от изумления.
— Мне нравится читать газеты, — просто сказала она. Последовавшее за этим молчание подсказало ей, что этого объяснения недостаточно, и она добавила: — Я уверена, что большую часть деталей опустили, но все равно, это было захватывающее чтение. И очень грустное. — Она обернулась к принцу Алексею и спросила: — Вы там были?
— Нет, — резко ответил он. — Марш был направлен на Москву, а мой дом находится к востоку, в Нижнем. Кроме того, я был слишком молод для службы в армии.
55 
