Последние отзывы

  64  

— Прости, Колт, — сказала она, когда он принес воду. — Я тебя разбудила…

Голос ее звучал уже спокойнее. Но вот руки все еще дрожали. Ему пришлось взять их в свои и поднести стакан к ее губам.

— Тебе приснился страшный сон?

Вода освежила ее пересохшее горло.

— Должно быть, так. Спасибо. — Она была смущена тем, что сама не может держать стакан.

Колт поставил его на ночной столик и присел на кровать рядом с ней.

— Расскажи мне…

Она пренебрежительно повела плечами:

— Отнесем это на счет трудного дня и пиццы.

Очень твердо и очень нежно он взял ее лицо в свои ладони. Свет, все еще падающий из двери ванной, создавал в комнате уютный полумрак. Но даже и сейчас было заметно, как она бледна.

— Нет, Тея. Я не могу просто так это отбросить. И ты меня не заставишь. Ты кричала и плакала. — Она попыталась отвернуться, но он не позволил. — Ты все еще дрожишь. Я могу быть таким же упрямым, как ты, а сейчас — даже еще упрямее.

— У меня был кошмар. — Ей хотелось укусить его, но не было сил. — Бывают же у людей кошмары!

— А этот кошмар тебе часто снится?

— Никогда не снился. — Она подняла усталую руку и запустила себе в волосы. — Не помню такого. Не знаю, что его вызвало.

Ему казалось, что он знает. И казалось, что она тоже знает.

— У тебя есть ночная рубашка или что-нибудь в этом роде? Ты замерзла.

— Сейчас найду.

— Ты только скажи где, я достану.

Он встал и, открыв нужный ящик, вытащил первое, что попалось под руку. Прежде чем натянуть это на нее, он увидел, что у него в руках мужская нижняя рубашка большого размера.

— Отличное у вас белье, лейтенант.

— Оно очень удобно.

Он разгладил на ней рубашку и заботливо подоткнул подушку, словно мать больному ребенку.

Она нахмурилась:

— Не хочу, чтобы меня баловали.

— Ничего, переживешь.

Довольный тем, что устроил ее с максимальными удобствами, он натянул джинсы. Нам надо поговорить, решил он, усаживаясь рядом с ней. Хочет она того или нет. Колт взял ее руку и посмотрел в глаза.

— Этот кошмар… он был о том, как тебя изнасиловали, не правда ли?

Ее пальцы в его руке напряглись.

— Я ведь тебе говорил, что слышал, как ты разговаривала с Лиз.

Она, собрав всю волю, приказала своим пальцам расслабиться, но они оставались твердыми и холодными.

— Это было очень давно. Сейчас не стоит вспоминать.

— Стоит, если ты и сейчас просыпаешься с криком. Надо вернуться в прошлое, — мягко продолжал он. — Только таким образом ты сможешь избавиться от навязчивых воспоминаний.

— Ну хорошо. Так что же?

— Доверься мне, Тея, — тихо попросил он, вглядываясь в ее лицо. — Позволь мне помочь.

— Это ранит, — услышала она собственный голос и закрыла глаза. Впервые в жизни она делилась этим с другим человеком. — Не всегда. И даже не часто. Но время от времени оно подкрадывается и ранит.

— Я хочу понять. — Он поднес ее руку к своим губам, и она ее не отняла. — Расскажи мне все.

Алтея не знала, с чего начать. Похоже, лучше всего с самого начала. Откинув голову на подушку, она опять прикрыла глаза.

— Мой отец пил, а когда пил, то напивался, а когда напивался, то буйствовал. У него были огромные руки. — Она сжала кулаки, затем разжала их. — Он бил и маму, и меня. Мои ранние воспоминания — об этих страшных руках и ярости, которую я не могла понять и которую ничем нельзя было унять. В один прекрасный день отец сцепился с кем-то еще более буйным и был убит. Мне тогда исполнилось шесть лет.

После того как это случилось, мама тоже стала искать утешение в вине. Правда, она напивалась не так сильно, но гораздо чаще.

Колту оставалось только удивляться, как эти ничтожные люди, которых она описывала, сумели сотворить такую замечательную, милую и красивую женщину, которая сидела сейчас перед ним.

— У тебя был кто-нибудь еще из родных?

— Были дедушка с бабушкой со стороны матери, но я не знала, где они живут. Никогда не видела их. Они не хотели иметь с ней дела после того, как она сбежала от них с моим отцом.

— Но они знали о тебе?

— Может быть, знали, но моя судьба не волновала их.

Он ничего не сказал, пытаясь осознать ее слова. Но не мог, ну просто никак не мог представить себе семью, в которой не беспокоились бы о судьбе своих ближайших родных.

— Ну и что же дальше?

Она на секунду умолкла, пытаясь поймать ускользающую нить повествования.

  64