Глава 6

Сэмела вошла в парадное, и старый дворецкий поспешил к ней навстречу.

– Хорошо ли прогулялись, ваша светлость? Какой славный денек для прогулки!

– Да, день сегодня прекрасный, Хигсон.

– Но вашей светлости не стоит ходить слишком далеко. Вы так много сил потратили на уход за его светлостью, что вам следует поберечь себя.

Сэмела улыбнулась: Хигсон заботился о ней, как заботилась бы няня. Так же вели себя по отношению к ней и все пожилые слуги в доме: словно она дитя, за которым нужно ухаживать, которое надо баловать и оберегать от излишней работы.

Все это было для нее так необычно. Ведь дома она привыкла делать и решать все сама и сталкиваться со столькими трудностями в ведении хозяйства. Теперь ей иногда казалось, что она снова вернулась в детство.

– Его светлость спустился?

– Вот-вот сойдет вниз по боковой лестнице, где ему удобнее держаться за перила.

– Сегодня ему нужно побольше отдыхать, – заметила Сэмела вполголоса, словно говорила самой себе, и добавила: – Завтра, если его светлость будет в силах, мы совершим прогулку верхом.

– Я знаю, что это доставит вам большое удовольствие, – сказал Хигсон. – Никто не может сравниться с его светлостью, когда он сидит на коне.

Сэмела улыбалась, зная это не хуже дворецкого.

– Я мечтаю о завтрашней прогулке, – призналась она, – но я не захватила из дома свой хлыст.

Она не стала объяснять, что ей было бы стыдно за старый, отслуживший свое хлыст.

– Ничего страшного, ваша светлость. Здесь есть несколько хлыстов, которых вы, вероятно, не видели.

И он прошел в чулан под лестницей, где на мраморном столике лежали рядком множество разных хлыстов.

Сэмела ахнула, увидев такое разнообразие. Потом она протянула руку к самому красивому из них, с полированной ручкой, но Хигсон поспешно сказал:

– Это единственный хлыст, который вам не следует брать, ваша светлость.

– Почему? – удивилась она.

– Его светлость привез его из Индии, где, насколько мне известно, он был подарен ему магараджей.

– Из Индии?

Хлыст был тонкий и крученый, ручка была сделана из золота и инкрустирована небольшими драгоценными камнями.

– Да, конечно, такую ценную вещь нельзя использовать в качестве обычного хлыста.

– Дело не в этом, – ответил Хигсон. – Позвольте, я вам покажу, ваша светлость.

И он поднял хлыст и нажал маленькую кнопку на рукоятке, отчего из нее, как из ножен, выскользнула длинная острая рапира, весьма опасная на вид.

– Магараджа подарил этот хлыст его светлости, – пояснил Хигсон, – в качестве оружия, чтобы герцогу было чем обороняться, когда он ездил через джунгли.

Сэмела как наяву увидела мужа, умело применяющего это грозное оружие против кобры, соскользнувшей с ветки дерева, или против хищника, напавшего на него.

Хигсон вложил рапиру обратно в рукоятку и взял со стола другой хлыст.

– Вот этот вполне вам подойдет, ваша светлость.

– Конечно. По правде говоря, я никогда не пользуюсь хлыстом без нужды, хотя, конечно, полагается иметь его с собой.

– Уверен, что любая лошадь подчинится вам без насилия, ваша светлость, – заметил дворецкий, и в его голосе вновь прозвучала заботливая нотка, заставившая Сэмелу улыбнуться.

Затем, торопясь найти мужа, она быстро прошла через холл в его личную гостиную.

Стены этой прекрасной комнаты были сплошь увешаны портретами Бакхерстов – самыми ценными полотнами из всей коллекции картин в доме.

Но, войдя в гостиную, она видела только герцога, который сидел в кресле у окна и выглядел исключительно красивым в облегающих панталонах бордового цвета, визитке и высоко подвязанном сложным узлом галстуке.

  36