... 
162 
— Бедняга, — сказал Вабслин.
— Ещё двое мёртвых, — оповестил Эвигер. — Надеюсь, вы довольны, мистер Хорза. Надеюсь, вы довольны, что ваши «союзники»…
— Эвигер, — спокойно вмешалась Йелсон, — заткнись.
Старик секунду мрачно смотрел на неё, потом зашагал прочь.
— Этот идиранин там, наверху… — Он взвинтил голос, чтобы показать лёгкое удивление, — он ещё жив. На нём несколько тонн обломков, но он дышит.
— А другой? — спросил Хорза.
— Понятия не имею. У меня нет желания подходить туда; там ужасно грязно.
Хорза предоставил Йелсон заниматься Нейсином и пошёл по усеянному обломками перрону к расстрелянному заднему посадочному мостику.
Его голова была неприкрытой. Шлем скафандра был выведен из строя, а сам скафандр потерял антиграв, двигательную энергию и большую часть органов чувств. Лампы ещё работали от агрегатов аварийного питания, а также светился маленький дочерний экран, встроенный в запястье. Но датчик массы скафандра был повреждён; экран на запястье, как только его соединяли с сенсором, покрывался пятнами помех, и даже реактор поезда был на нём едва заметён.
Ружьё Хорзы было в порядке — какая бы польза от него ни была.
У подножия площадки он остановился. От металлических опор в тех местах, где в них попали лазерные выстрелы, все ещё веяло жаром. Хорза перевёл дыхание и полез по рампе к идиранину. Среди обломков, зажатая между двумя уровнями, возвышалась массивная голова. Идиранин медленно повернулся к Хорзе, упёрся руками в обломки, и те со скрежетом зашевелились. Потом солдат вытянул руки из-под придавившего их металла, отстегнул исцарапанный боевой шлем и уронил его на пол. Большое седловидное лицо посмотрело на Оборотня.
— Привет боевого дня, — сказал Хорза на аккуратном идиранском.
— Хо! — загремел идиранин. — Малыш говорит по-нашему.
— Я даже стою на вашей стороне, хотя не жду, что вы в это поверите. Я из отдела разведки первого флотского домината под командованием кверла Ксоралундры. — Хорза опустился на площадку и был теперь почти на одном уровне с лицом идиранина. — Я прислан сюда, чтобы попытаться захватить мозг, — продолжал он.
— Неужели? — удивился идиранин. — Как жаль; по-моему, мой товарищ слишком рано его разрушил.
— Так я слышал. — Он направил лазерное ружьё на большое лицо, зажатое между двумя искорёженными металлическими балками. — Вы также «разрушили» и Оборотней в базе наверху. Я Оборотень; поэтому наши общие господа послали сюда меня. Зачем вам понадобилось убивать моих людей?
— А что нам ещё оставалось делать, человек? — нетерпеливо спросил идиранин. — Они нам мешали. Нам было нужно их оружие. Они бы попытались задержать нас. Нас было слишком мало, чтобы ещё и охранять их. — Существо говорило с трудом; ему приходилось преодолевать вес площадки, сдавливающей тело и грудную клетку. Хорза прицелился прямо в лицо идиранина.
— Ты мерзавец! Стоило бы отстрелить твою проклятую голову.
— Ну давай, карлик! — Идиранин с улыбкой растянул жёсткие губы. — Мой товарищ уже храбро пал; Квейанорл отправился в своё долгое путешествие по Верхнему Миру. Я одновременно и пленник, и победитель, и если ты предлагаешь мне утешение оружия, я не стану закрывать глаза, человек.
— Тебе и не нужно. — Хорза опустил ружьё, посмотрел сквозь мрак станции на тело Доролоу, потом на тусклый от дымовой завесы свет вдали. Нос и кабина поезда слабо светились и освещали пустое место, где недавно был мозг. Он снова повернулся к идиранину. — Я доставлю вас назад. Мне кажется, части Девяносто Третьего флота все ещё прямо за Тихим Барьером. Мне нужно сообщить о своей неудаче и передать флотскому инквизитору агента Культуры. Я сообщу и о вас, потому что вы превысили свои полномочия, убив Оборотней… без надежды, что это принесёт пользу.
— Мне наскучила твоя болтовня, малыш. — Идиранин отвернул взгляд и ещё раз упёрся в накрывавший его металл, но без успеха. — Теперь убей меня; ты так воняешь и так паршиво говоришь на нашем языке. Он не для животных.
— Как звучит ваше имя? — спросил Хорза. Седловидная голова снова повернулась к нему. Глаза медленно прищурились.
— Ксоксарл, человек. Теперь ты обязательно его испачкаешь, пытаясь выговорить.
— А теперь спокойно полежите здесь, Ксоксарл. Я уже сказал, что мы возьмём вас с собой. Сначала я хотел бы удостовериться насчёт мозга, который вы разрушили. Мне только что пришла одна мысль. — Хорза встал на ноги. Голова ужасно болела в тех местах, где ударилась о шлем, но он, стараясь игнорировать пульсирующую боль в черепе, снова, слегка прихрамывая, спустился с рампы.
162 
