109 
А Исао мой ребенок. Я воспитывал его так, как считал нужным, и полагаю, что он достиг того, чего я от него хотел. Даже третий разряд по кэндо в десять лет, но что ни говори, это зашло слишком далеко. Может, он слишком прямо воспринял жизнь родителей. И не только это, он слишком рано стал самостоятельным, слишком уверовал в собственные силы, и это привело к его заблуждениям. Если он, благодаря вашим усилиям, отделается сейчас легким наказанием, я думаю, это послужит для него хорошим уроком. Вряд ли это будет смертная казнь или пожизненное заключение.
— По этому поводу не стоит волноваться, — немногословно заверил его Хонда.
— Спасибо. Вы просто наш благодетель.
— Благодарить будете после того, как вынесут судебное решение.
Иинума опять начал кланяться, когда его захлестывали чувства, сразу исчезли привычные вульгарные выражения, он пьянел, в глазах появилась подозрительная влага, от всего его тела буквально исходила потребность высказаться.
— Я очень хорошо понимаю, о чем вы сейчас думаете, — высоким голосом продолжал Иинума. — …Знаю: я весь запятнан, а сын чист, — вот что вы думаете.
— Да вовсе не так… — Хонда ответил уклончиво — ему уже стало это надоедать.
— Нет, это так. Если уж говорить начистоту, то как вы думаете, из-за кого сына арестовали за день до их выступления?
— Ну-у… — Хонда предполагал, что сейчас Иинума собирается сказать то, чего говорить не должен, но остановить его уже не смог.
— Вы так нам помогаете, и все равно мне горько говорить вам правду, рискуя потерять ваше расположение, но между клиентом и адвокатом не должно быть тайн. Поэтому я вам скажу: это был я. Я донес в полицию на собственного сына. И спас сыну жизнь.
— Зачем?
— Зачем?… Не сделай я этого, сын был бы уже мертв.
— Но решать, что хорошо, а что плохо… Разве как отец вы не чувствовали, что надо дать сыну возможность осуществить свои намерения?
— Я смотрю вперед. Я всегда смотрю вперед, господин Хонда, — покрасневшие волосатые руки задвигались, Иинума потянулся к накидке с бобровым воротником, лежащей в ящике с одеждой, что стоял в углу комнаты, и, не обращая внимания на летевшую с накидки пыль, развернул ее с шумом, поднял как доспехи. — Вот так. Вот это — я. Это пальто — я. Я не собираюсь показывать вам фокус. Просто эта крылатка и есть отец. Темное ночное небо. Она далеко раскинула свои полы и накрывает ими землю, по которой перемещается сын. Сын мечется в поисках света. Но я не допущу этого. Раскинув у него над головой черную накидку, я даю ему осознать, что пока стоит ночь, будет холодно. Наступит утро, и крылатка, свернувшись, упадет на землю, глаза сына наполнятся светом. Отец на то и отец. Разве не так, господин Хонда?
Сын решил действовать самостоятельно, ну, естественно, поплатился за это, но накидка-то знает, что еще ночь, и не даст сыну умереть.
Эти правые… чем больше их притесняют, тем сильнее они становятся. Японию разъедает всякая зараза, истерзанной и слабой страну делают политики и всякие дельцы. Это мне не сын сказал, это я и сам понимаю. Когда страна в опасности, мы, само собой, решительно встаем на защиту императора. Но есть такое понятие, как время. Шанс. Благими намерениями ничего не добьешься. Сын, что и говорить, слишком молод, вот и не смог этого понять.
У меня, отца, есть цель. Отсутствие патриотизма беспокоит меня еще больше, чем сына. Нужно сказать, что он затеял все втайне от меня и ничего не знал о моих взглядах.
Я всегда смотрю вперед. Ведь лучше пожинать плоды действий, нежели действовать самому. Вы согласны со мной? Говорят, после инцидента пятнадцатого мая были горы прошений о помиловании, так и теперь молодые, наивные юноши на скамье подсудимых вызовут всеобщее сочувствие. Безусловно. И сын не погибнет, а, наоборот, вернется со славой. И будет потом жить безбедно. Ведь общество станет с почтением относиться к тому, кто носит имя Исао Иинумы из «Нового Союза возмездия».
В первый момент Хонда был просто ошеломлен. Потом стал сомневаться, все ли он правильно понял.
Послушать Иинуму, так получается, что сына спасет именно отец, а Хонда, который собирается ему помочь, всего лишь подручное средство для реализации его планов. Вряд ли это означает, что Иинума ни во что не ставит расположение Хонды, который, бросив свою работу, бесплатно стал адвокатом Исао. Вряд ли он собирался своими словами оскорбить, растоптать те благородные чувства, которые двигали Хондой.
109 
