41 
— Кто мы? — спросил Кости, направляя свои пальцы к месту, где регенерировала кожа гуля. Но даже это прикосновение вызвало болезненный вздох у «плотоядного», когда он заговорил.
— Которые знают, что Аполлион хочет начать войну, чтобы повысить свою власть, а не для нашей пользы, — гуль поднял на меня тяжелый взгляд, — Аполлион был очень успешным существом в прошлом. Убил половину всех полукровок, поэтому теперь он запрещает своим союзникам причинять ей вред. Если мы остановим его до того, как его безумие ляжет на моих людей, она умрет. — Кости еще раз вогнал его черепушку в асфальт так сильно, что она могла оторваться и упасть к моим ногам.
Я посмотрела в сторону, потирая плечи, когда я осознала, что смертельно устала, но не из — за приближающегося рассвета. Это не должно было удивить меня после заявления о том, что для прекращения войны нужна лишь моя смерть, но тело подчиняется своим законам. Я также предполагала, что Аполлион пожелает видеть меня мертвой. Глупенькая, я и не предполагала, что он собирается сделать это лишь из — за того, что показать свое доминирование. Нечего удивляться тому, что на нас с Кости напали, когда мы были вместе. Мы были в самом безопасном положении, если Аполлион запретил своим людям причинять нам вред.
— Почему Аполлион так уверен в том, что гули выиграют войну с вампирами? — спросила я, все еще пытаясь сохранить хладнокровие. — Не обижайся, но у других немертвых намного больше преимуществ, чем у «плотоядных».
Гуль все еще выглядел немного ошеломленным от удара по голове, но все равно ответил мне.
— Гулей сложнее убить, чем вампиров с вашей уязвимостью к серебряным ножам. Но что важнее, так это то, что с момента смерти ее отца, Ее Величество больше не хранит верности миру вампиров. Если гули начнут войну, она будет на стороне своего настоящего народа.
Влад коротко рассмеялся.
— Твои мозги еще не исцелились, раз ты думаешь, что гули одни смогут выиграть войну.
— Я не знаю того, что помощь Ее Величества будет подобна победе гулей, — повторил он утомленно. То же, что и я сейчас испытывала, — Аполлион в это верит, но мои собратья верят в то, что обе стороны понесут неисчислимые потери, и кто после этого сможет говорить о победе?
Часть меня понимала гуля. Он знал то, что многие люди не понимают — если ты собираешься разрушить обе стороны ради выигрыша, — победы не будет никогда.
У него не было такой силы, как у Аполлиона; на самом деле, этот гуль и остальные в отеле просто хотели жить. Меня не беспокоила их стратегия, но их мотивация была намного более обоснована, чем у других до него.
— Не считая твоих мертвых дружков в отеле, сколько еще вас? — спросил Кости с тем же каменным лицом.
Один взгляд на Влада, и я поняла, что единственная тут, кто чувствует себя виноватым за то, что их убили.
Гуль улыбнулся с все еще кровоточащей раной на голове.
— Мы разделились на маленькие группы, никогда не встречая кого — нибудь из других, чтобы мы не смогли выдать своих братьев, если кого — то поймают.
Прекрасно. Какой — то умник рассортировал этих киллеров специально для нас. Может, мне стоит занести надгробия в список покупок? Как там говорил Кеннеди: «Если убийца готов отдать жизнь за убийство, нет от него спасения». Что ж, печально, но его теория подтвердилась.
— Как вы узнали, где мы? — продолжал Кости.
Взгляд гуля снова остановился на мне.
— Мы слышали, что вы должны встретиться с Ее Величеством. Мы следили за вами в аэропорту, станциях и мостах. Есть несколько путей в Новый Орлеан. Мы видели, какой отель вы выбрали. Даже без шлемов, вы были заметны.
— Говорила же тебе, что шлемы лучше, — пробормотала я.
Кости посмотрел на меня до того, как поставить гуля на ноги.
— Ладно. Если у тебя больше ничего нет…
— Отпусти его, — сказала я Кости, который уже обвил рукой шею гуля в явной попытке убить его, — нам незачем убивать его.
Его рука не опустилась, но вопросительно поднялась бровь.
— Ты же притворяешься, да?
— Нет, — я подошла ближе, сдержанно взглянув на гуля, — нам не нужна война. Вот почему мы должны остановить Аполлиона до того, как он начнет свое сумасшествие. Может, ты сможешь найти другие группы и сказать, что мы на их стороне.
Я снова взглянула на Кости.
— Его убийство никому не поможет. Я была бы рада больше никогда его не увидеть, но он просто пытался защитить своих.
41 
