Глава 10

Клонтарф, Ирландия, датская крепость

Эйнар нежно погладил бархатистую щечку женщины и улыбнулся, глядя на обращенные к нему теплые, податливые губы. Он наклонился, его язык скользнул по нежным лепесткам губ и нырнул внутрь. Услышав блаженный вздох, Эйнар заглушил его страстным поцелуем и почувствовал вкус перемешанного с медом миндаля, которым они лакомились час назад.

Откинувшись на подушки, он улегся на спину, положив руки за голову.

– Ты доставила мне удовольствие, – сказал он.

– Я старалась, милорд. Но вы были слишком утомлены этой ночью, чтобы доставить мне большое наслаждение.

Возможно, через неделю или даже месяц Эйнар ударит ее по щеке и высечет за эту дерзость, но только не сейчас, во всяком случае, не раньше, чем через три дня. Дерзость и надменность женщины в минуты близости доставляли ему удовольствие. Она распаляла его страсть, разжигала интерес.

– Я удовлетворил тебя дважды, – медленно произнес он, – это гораздо больше, чем ты заслуживаешь. Хватит ныть, я думаю о своей сестре Миране. Я должен ее вернуть.

– Я слышала, что она тебе сводная сестра.

– Ревность подстегивает твой неугомонный язычок?

– Говорят, она не такая золотоволосая, как я. Ее волосы чернее смертного…

– Точно такие же, как у меня. И глаза тоже – зеленые, как умытые дождем холмы Ирландии. Ее кожа белее козьего молока, в отличие от твоей с отвратительным оливковым оттенком.

– Но золотистые волосы и оливковый оттенок кожи необычное сочетание. Ты сам говорил это, выкупая меня в Дублине у этого толстобрюхого французишки-торговца. Ты сказал, что мог бы утонуть в моих золотистых глазах цвета густого цветочного меда. И бесконечно восхищался моими черными густыми ресницами. Ты повторил это столько раз, что я даже сбилась со счета.

Эйнар лишь улыбнулся в ответ. Его забавляли подобные сцены ревности, признаки оскорбленного самолюбия, приступы гнева – и все ради того, чтобы привлечь к себе его внимание. Но Мирана… Куда викинг мог увезти ее? Он должен как можно быстрее найти ее, иначе все может обернуться крайне плохо. Мысли Эйнара коснулись короля Ситрика, но не это волновало его сейчас. Хормуз, вот кто был главной причиной его беспокойства. При одной мысли о нем у Эйнара леденела кровь и замирало сердце. Хормуз был пожилым, нетвердо стоявшим на ногах человеком, но тем не менее он до сих пор внушал ужас, который глубоко засел в душу Эйнара. Черные глаза старца излучали не потускневшие с годами страсть и решительность. Эйнар не испытывал желания встретиться с ним еще и должен был признать свое поражение. Нет, не придется ничего признавать. Он постарается найти Мирану к сроку.

Этого ублюдка зовут Рорик Харальдссон, по крайней мере это имя он назвал Миране. По правде сказать, Эйнар успел забыть о том дне, два года назад. Столько воды утекло с тех пор. За эти два года столько было сделано, слишком много, чтобы помнить о Рорике Харальдссоне, человеке, которого он даже никогда не видел. Два года назад он разрушил дотла его усадьбу в Вестфодде.

Но викинг отыскал его. И Гунлейк, этот старый дурак, позволил обвести себя вокруг пальца. Викинг должен был умереть; они легко могли и должны были расправиться с ним, но упустили случай. Мирана даже залечивала его рану. Он нежился на его кровати, как миклагардский султан. Эйнар отвергал все россказни о том, что они сохранили пленнику жизнь ради его, Эйнара, удовольствия. С другой стороны, Гунлейк никогда не врал ему. Но все же… Как бы ему хотелось, чтобы Мирана была рядом. Тогда бы он выбил из нее правду. Может, она влюбилась в викинга и поэтому сохранила ему жизнь? Нет, просто Гунлейк и его люди – паршивые трусы. Они испугались викинга. Он заставил их поверить в свое превосходство и этим добился уважения к себе и безоговорочного повиновения.

Викинг похитил его сестру – его сводную сестру. Эйнар усмехнулся, но улыбка почти мгновенно исчезла с его лица. Он немедленно вышлет людей на поиски сестры и этого Рорика Харальдссона. Это могло занять много времени, гораздо больше, чем у него было в запасе. Мысли Эйнара снова коснулись Хормуза, и он почувствовал в горле желчь.

  34