очень нудно 
132 
Королю помог обрести бессмертие колдун Хормуз. Он заключил сделку с самим создателем, Одином, но потерпел неудачу. Тогда он вызвал Одина сразиться с ним в логике и победил, поскольку Один запутался в словах колдуна. Поэтому король смог жениться на Миране, дочери Аудина. Она тоже сильно изменилась за долгие часы их магической брачной ночи. Теперь ее зовут не Мирана, а Нафта, она стала выше, ее прекрасные черные волосы остались такими же длинными, блестящими и шелковистыми, но приобрели легкий каштановый оттенок. Глаза изменили цвет с темно-зеленого на волнующий голубой. Они стали такими же ясными и светлыми, как небеса.
Соединившись воедино, король и юная девственница привели волшебство в действие. Говорят, колдун Хормуз присутствовал при этом. И когда взошло солнце, король появился перед своими воинами в новом обличье. Он был молод, хорош собой и полон жизненных сил. Все отметили его сходство со старым королем. А старый колдун Хормуз загадочно улыбался, глядя на молодого короля и королеву, и напророчил им долгую жизнь. После этого он исчез навсегда, просто растворился в перламутровых лучах зари, точно он был таким же бестелесным, как они. И тогда воцарилась тишина, все были потрясены увиденным, а позже разнесли весть о чуде, которое произошло в Клонтарфе в ту ночь, по всей стране.
Тамак коротко рассказал об исчезновении хозяина Клонтарфа, некоего Эйнара Торсона, чей дух, говорят, видели в отблеске колдуна Хормуза, когда тот исчез тем утром.
Затем Тамак долго пел о том, как умен и честен король. О том, что темные блестящие волосы королевы снова изменили свой цвет, став серебристыми, как первые лучи зари. Король боготворит их. Они такие длинные и сияющие, что мужчины не могут удержаться от слез умиления при виде подобного великолепия.
Он поведал о том, что королева носит под сердцем первого из напророченных колдуном сыновей короля. Он восхвалял ее нежный голос и мягкий нрав, за который ее все любят, в особенности король. Колдун Хормуз оставил свою дочь на попечение короля и королевы. Они очень любят это прелестное дитя.
Тамак очень почтительно воспел Одина, который теперь был очень доволен тем, что некогда проиграл колдуну Хор-музу, и благословил короля с королевой и всех их сыновей, которые должны были родиться от их брака.
Когда Тамак закончил свою песнь, в доме воцарилась тишина. Тусклый свет факелов бросал на стены длинные тени. Долгое время никто не мог произнести ни слова. Затем Рорик, лорд Ястребиного острова, поднялся и сказал Тамаку, что тот может гостить на острове сколько пожелает. Он поблагодарил его и подарил великолепный серебряный браслет, привезенный отцом Рорика из похода на Киев много лет назад. Глаза Рорика радостно блестели, они были такого же волнующе голубого цвета, что и глаза королевы. Это показалось Тамаку странным, равно как и широкая улыбка, играющая у него на устах. Затем лорд Рорик повернулся к жене, поцеловал кончики ее пальцев и, пожелав всем доброй ночи, удалился в свои покои. Огромный пес поплелся вслед за лордом и леди.
Тамак глотнул меда, чтобы промочить пересохшее горло. Слова легко слетали с его языка, а баллада была красивой и мелодичной и доставляла ему удовольствие. Но должно было пройти немало времени, прежде чем перестанет болеть натруженное горло.
Засыпая, Тамак думал о том, что могли означать слова короля Ситрика, которые тот сказал ему на прощание:
– После того как ты пропоешь эту чудо-балладу хозяину и хозяйке Ястребиного острова, вернешься и в точности передашь мне то, что они скажут.
Но они не сказали ничего, подумал Тамак. Только у лорда Рорика играла на губах какая-то странная улыбка, а глаза его жены были все время потуплены. Видел ли он усмешку в глазах лорда? Мог ли слышать, как хмыкнула леди? Конечно же, нет. Он не видел причин для этого. Он никогда не узнает, что они подумали об этом удивительном событии. Хозяин Ястребиного острова показался ему скрытным и осторожным человеком, не бросающим слов на ветер. Наконец горло, смазанное медом, успокоилось, и Тамак уснул, мечтая о прекрасной королеве с роскошными серебристыми волосами, которая в действительности не обладала таким уж кротким нравом, но это было не важно, и о милой улыбке женщины, которая подала ему мед.
132 
