Последние отзывы

  50  

Пусть она сама распишется в собственном бессилии. Возьму с нее бумажку. Да еще припугну, что в мэрию отправлю.

Для порчи руководящих нервов оказалось достаточно шариковой ручки и листа бумаги:

Вот так. Дата, подпись. Пусть распишется, что оплатить не может. А я еще припугну, будто через суд деньги стану требовать. И именно с нее, как с главного экономиста нашей конторы. Довольный, как слон после бани, я отправился к Наталии Викторовне.

— Добрый день. Подпишите, пожалуйста, бумагу.

Толстуха мельком взглянула на заявление и тут же кинула его обратно.

— Денег пока нет.

— Ну, вы так и напишите: «отказать», — вернул я бумажку на стол.

— Как это? — опешила главбух.

— Элементарно. Наложите резолюцию. Хотите — «выдать», хотите — «отказать». И все.

— Нет у нас денег! — снова заявила она.

— А я и не прошу. Резолюцию наложите.

— Вы меня отвлекаете, Сомов. Выйдите из кабинета! — она попыталась уткнуться носом в другие бумаги, но не тут-то было: я нагло уселся на уголок стола, прикрыл ее бумаги ладонью и елейным голосом напомнил.

— Вы еще ничего не написали. Не отвлекайтесь.

— Что вы себе позволяете? — она схватилась за телефон, но я тут же прихлопнул и его.

— Сперва со мной разберитесь, а потом другими делами займетесь. Вот, я и ручечку приготовил…

— Да я вас за такие выходки!!! — злобно заорала она и попыталась стукнуть меня трубкой.

— Ай-яй-яй, какой хулиган, — поразился я своему поведению и перехватил руку с телефонной трубкой. — А давайте милицию вызовем? Злодей и бандит заставляет выполнять свою работу бухгалтера дома престарелых! Они сразу приедут. Точно говорю.

И тут произошло то, чего я никак не ожидал: она вырвала заявление, открыла ящик стола, достала из него две пачки денег, швырнула их мне в лицо, быстро накарябала — «Выдано на ремонт а/м 1 (одна) тыс. рублей» — и сунула бумажку мне.

— Распишись. — И кинула такой взгляд, аж пятки зачесались.

— Спасибо вам большое, — немного растерявшись, вежливо поблагодарил я и вышел прочь. Денег, естественно, не забыл.

Примерно через полчаса, когда я уже снова ползал под машиной, в гараж зашел директор.

— Что ты натворил в кабинете Натальи Викторовны? — суровым тоном спросил он.

— Ничего, — откликнулся я. — Чеки на запчасти принес. Она оплатила. С гаком. Теперь карбюратор куплю новый, подвесной подшипник поменяю. Разбитую фару наконец-то сменю. А-то ведь ездить стыдно.

— Разве ты не знаешь, что у интерната денег сейчас нет?

— Значит, она из своих дала? — ехидно поинтересовался я. — Ой, не верится в ее доброту.

— Ты очень плохо себя ведешь, Игорь. Как бы не вышло это тебе боком…

Я не выдержал и вылез из-под машины.

— Вы что, пугать сюда меня пришли? Интересно, чем? Премию снимете? Так я зарплаты третий месяц не вижу. Уволите? Так нынче суды не просто восстанавливают, они еще и моральный ущерб насчитывают. Вы увольнять будете, незаконно, как нетрудно доказать, а я бабки за моральный ущерб получать. И работать не надо.

— Ты пожалеешь об этом, Игорь, — холодным, как рука утопленника, голосом отчеканил Сергей Михайлович. — Очень пожалеешь.

Он резко развернулся на каблуках и вышел из каретной. А я удивился собственной наглости. Наверное, дело тут было не в моей смелости, и даже не в слезах Галины Павловны, а в голубых глазах с карими лучиками. На охотников напасть струсил, так хоть перед директором повыпендривался. Естественно, он копья к горлу не приставит…

Сердце опять защемило болью потери и жаждой мести… Тхеу… Зря ты поверила в меня. Лучше бы я сдох тогда под забором. Трус.

* * *

— Подъем! — я согнал с большого кувшина муху, перелил воду из него в маленький и повесил на плечо. — Вставай, пошли.

— А… — Чегай явно хотел что-то сказать, но встретившись с моим взглядом, запнулся и поднялся на ноги. Он был нисколько не повинен в моем раздражении, однако под горячую руку попасть не желал.

Двигались мы медленно: парень, хотя и молчал, сильно хромал и морщился от боли. Камни за день так нагрелись на солнце — не прикоснуться. А тропинка пологостью не отличалась: небольшие завалы из мелких булыжников, трещины, огромные валуны, через которые, хочешь не хочешь, приходилось переползать на четвереньках. А потом тропа вышла на карниз шириной сантиметров двадцать — с мой подоконник — и пришлось жаться спиной к скале, двигаясь почти на ощупь. Да чего там почти — просто на ощупь. Вжавшись затылком в камень, нагретый, как сковорода, можно увидеть только солнце, оседающее к горным вершинам по ту сторону долины. В голове одна мысль: «Погано карасям на сковородке. Но их хоть крышкой закрывают».

  50