Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
99 
* * *
Михаилу Зощенко
- Словно дальнему голосу внемлю,
- А вокруг ничего, никого.
- В эту черную добрую землю
- Вы положите тело его.
- Ни гранит, ни плакучая ива
- Прах легчайший не осенят,
- Только ветры морские с залива,
- Чтоб оплакать его, прилетят…
ИМЯ
- Татарское, дремучее
- Пришло из никуда,
- К любой беде липучее,
- Само оно – беда.
Герб рода Ахматовых
Моего предка хана Ахмата убил ночью в его шатре подкупленный русский убийца, и этим, как повествует Карамзин, кончилось на Руси монгольское иго. В этот день, как в память о счастливом событии, из Сретенского монастыря в Москве шел крестный ход. Этот Ахмат, как известно, был чингизидом.
Одна из княжон Ахматовых – Прасковья Егоровна – в XVIII веке вышла замуж за богатого и знатного симбирского помещика Мотовилова. Егор Мотовилов был моим прадедом. Его дочь Анна Егоровна – моя бабушка. Она умерла, когда моей маме было 9 лет, и в честь ее меня назвали Анной. Из ее фероньерки сделали несколько перстней с бриллиантами и одно с изумрудом, а ее наперсток я не могла надеть, хотя у меня были тонкие пальцы.
* * *
- Опять подошли «незабвенные даты»,
- И нет среди них ни одной не проклятой.
- Но самой проклятой восходит заря…
- Я знаю: колотится сердце не зря —
- От звонкой минуты пред бурей морскою
- Оно наливается мутной тоскою.
- И даже сегодняшний ветреный день
- Преступно хранит прошлогоднюю тень,
- Как тихий, но явственный стук из подполья,
- И сердце на стук отзывается болью.
- Я все заплатила до капли, до дна.
- Я буду свободна, я буду одна.
- На прошлом я черный поставила крест,
- Чего же ты хочешь, товарищ зюйд-вест,
- Что ломятся в комнату липы и клены,
- Гудит и бесчинствует табор зеленый
- И к брюху мостов подкатила вода? —
- И всё как тогда, и всё как тогда.
- Все ясно – кончается злая неволя,
- Сейчас я пройду через Марсово Поле,
- А в Мраморном крайнее пусто окно,
- Там пью я с тобой ледяное вино,
- И там попрощаюсь с тобою навек,
- Мудрец и безумец – дурной человек.
* * *
- Не мешай мне жить – и так не сладко.
- Что ты вздумал, что тебя томит?
- Иль неразрешимая загадка
- Ледяной звездой в ночи горит?
- Или галереями бессонниц
- Ты ко мне когда-то приходил?
- Иль с давно погибших белых звонниц
- Мой приезд торжественно следил?
- В прежних жизнях мы с тобою счеты
- Плохо подвели, о бедный друг!
- Оттого не спорится работа,
- Сухо в горле, кровь бормочет что-то,
- И плывет в глазах кровавый круг.
- Иль увидел взор очей покорных
- В тот для памяти запретный час,
- Иль в каких-то подземельях черных
- Мертвой оставлял меня не раз.
- И при виде жертвы позабытой
- Место не найти тебе теперь…
- Что там – окровавленные плиты
- Или замурованная дверь?
- В самом деле – сотни километров
- Как ты и сказал мне, – сущий вздор,
- И знакомый с детства голос ветра
- Продолжает наш старинный спор.
* * *
- Что нам разлука? – Лихая забава,
- Беды скучают без нас.
- Спьяну ли ввалится в горницу слава,
- Бьет ли тринадцатый час?
- Или забыты, забиты, за… кто там
- Так научился стучать?
- Вот и идти мне обратно к воротам
- Новое горе встречать.
ЛЕТНИЙ САД
- Я к розам хочу, в тот единственный сад,
- Где лучшая в мире стоит из оград,
- Где статуи помнят меня молодой,
- А я их под невскою помню водой.
- В душистой тиши между царственных лип
- Мне мачт корабельных мерещится скрип.
- И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,
- Любуясь красой своего двойника.
- И замертво спят сотни тысяч шагов
- Врагов и друзей, друзей и врагов.
- А шествию теней не видно конца
- От вазы гранитной до двери дворца.
- Там шепчутся белые ночи мои
- О чьей-то высокой и тайной любви.
- И все перламутром и яшмой горит,
- Но света источник таинственно скрыт.
99 
