20 
– Ладно, принято, – отозвалась Трикси. – Это забавное толкование.
Трикси заставила себя отвести взгляд от лица Дэниела. Посмотрев на остатки трапезы, она увидела, что довольно много подтаявшего мороженого растеклось по донышку ее тарелки. Шоколадная крошка, облеплявшая ванильный пломбир, создала сейчас совершенно новую цветовую гамму.
– Это должно быть на стене, – произнесла она вслух.
– Мороженое?
– Его цвет! Такой насыщенный цвет кофе мокко. Я готова хоть сейчас купить краску и реставрировать мою спальню. Пусть она будет темной.
– Ты хочешь сделать свою спальню темной? – не веря, спросил Дэниел.
– Да. – Тон Трикси не оставлял сомнений в ее решительности. – Да-да, но с чем-то белым.
– Если хочешь знать мое мнение, тебе такая атмосфера в спальне вряд ли подойдет.
– Я сделаю это все равно! А-а, и самое главное – шкура зебры на полу.
Дэниел изумленно поднял брови, словно Трикси произнесла что-то безнравственное.
– Да нет, конечно. Не настоящая шкура, – поспешно исправилась она. – И совершенно белая кушетка, знаешь, такая с одним подлокотником и полкой, где будет стоять большая настольная лампа.
– А в чем же суть такой радикальной модернизации спальни? – спросил Дэниел.
– Мне просто хочется видоизменить ее, – ответила Трикси, и ей послышались оправдательные нотки в собственном голосе.
– Это звучит так, будто ты полна решимости вычеркнуть из памяти свое прошлое. Стереть его как ластиком. Все его следы.
– Да нет. Никакой трагедии. Пусть спальня будет немного более современной, оформленной с большим вкусом. Пусть будет видно, что здесь обитает взрослый человек. Я хочу, чтобы она отражала меня такой, какая я есть, реальную.
Дэниел выглядел так, словно вот-вот рассмеется. Но взгляд Трикси пресек это его желание.
Молли и Полин, насытившиеся мороженым, встали из-за стола и проковыляли к дивану. Свернувшись на нем, как два маленьких щенка, они мгновенно уснули.
– Я постараюсь изменить к лучшему их теперешнюю жизнь, – с грустной задумчивостью проговорила Трикси, меняя тему разговора.
– Может быть, сегодня еще не стоит браться за это?
– Они снова не будут спать ночью, а сосед снизу выразит свое недовольство.
– Я слышал, что он собирается съехать в отель.
– В самом деле? О, Дэниел! Ты не должен этого делать!
– Это не проблема.
– Точно?
– Точно.
– Мне, наверное, тоже надо было бы поспать. Я еще никогда так не уставала. И так ослабела со всем этим. Но, конечно, я не смогу этого сделать. Со мной дети. Это будет неправильный поступок.
– Не волнуйся, я присмотрю за ними.
Усталость все-таки доконала Трикси. Измученная как физически, так и напряжением, связанным с необходимостью постоянно сдерживать себя, чтобы не болтать всякую ерунду, которая приходила ей в голову, Трикси ощутила, что глаза наполняются слезами. Она порывисто смахнула их здоровой рукой, но слезы все текли и текли.
– В чем дело? – Дэниел подошел к ней, опустился на колени рядом с ее стулом и повторил:
– Эй! Ну, в чем же дело?
– Ты не поверишь, но я действительно хочу покрасить стены моей спальни в темный цвет, – плача, причитала Трикси.
– По-моему, дело вовсе не в этом. Ты плачешь не поэтому, правда?
– У тебя есть близкий человек, женщина?
– Ты что же, льешь слезы из-за этого? – Дэниел был немного ошарашен такой вероятностью.
– Нет, конечно же нет, – поспешно отозвалась Трикси. – Просто меня удивило наличие у тебя второго телефона.
– Этот телефон не имеет отношения к женщине. Вернее, имеет – он предназначен для моей матери.
– Для твоей матери? Какая внимательность с твоей стороны!
– Ты даже представления не имеешь какая, – произнес Дэниел довольно сухо. – Так почему все-таки слезы?
– Просто мне всегда приходилось во всем справляться в одиночку. – Трикси едва заставила себя замолчать, поскольку было слишком легко сейчас довериться этому мужчине, который имел специальный телефон, предназначенный только для матери. В сущности, он незнакомец. И пусть обстоятельства свели их этой ночью, это не было их обоюдным выбором. Нет, ей не следует делиться своими секретами с Дэниелом Ривертоном! Но плотину-то прорвало, и Трикси уже не могла остановиться.
– Да, я пытаюсь многое вычеркнуть из памяти, – призналась она. – Я жила здесь с моим молодым человеком, Майлсом. Мои родные погибли как раз в то время, когда я оканчивала среднюю школу. Мне хотелось поступить в университет, но это оказалось не по средствам. Потом моя сестра встретила Уоррена, этого австралийского парня, вышла за него замуж и уехала с ним.
20 
