111 
Кивком головы я заключаю сделку.
— Тогда мы дадим вам выступить на суде, — обещаю я.
Самое интересное в Джеке Денарди то, что на письменном столе он держит шарик из резиновых лент размером с голову новорожденного ребенка. В остальном он именно тот, кого вы ожидаете увидеть работающим в редко кем посещаемом обшарпанном кабинете в Мерси-Вест-Хейвенской больнице: брюшко, серая кожа, зачес, прикрывающий лысину. Это бумажная крыса, и единственная причина моего появления здесь — охота. Я хочу узнать, могут ли они рассказать о Рут что-то, что поможет ей… или навредит.
— Двадцать лет, — говорит Джек Денарди. — Столько она здесь проработала.
— Сколько раз за эти двадцать лет Рут повышали? — спрашиваю я.
— Посмотрим. — Он копается в бумагах. — Один раз.
— Один раз за двадцать лет? — недоверчиво переспрашиваю я. — Вам не кажется, что это маловато?
Джек пожимает плечами.
— Я не имею права обсуждать это.
— Почему же? — давлю я. — Вы же работник больницы. Разве вы не должны помогать людям?
— Пациентам, — уточняет он. — Не сотрудникам.
Я фыркаю. Учреждения имеют право изучать свой персонал, находить и анализировать каждый недостаток — но никто никогда не поворачивает увеличительное стекло на них самих.
Он пролистывает еще несколько документов.
— В последней ее оценке рабочих характеристик упоминается термин «неуживчивая».
С этим я спорить не буду.
— Рут Джефферсон — высококвалифицированный работник. Но, насколько я могу судить по ее личному делу, на службе ее не повышали из-за того, что начальство считало ее несколько… заносчивой.
Я хмурюсь.
— Непосредственная начальница Рут, Мэри Мэлоун… как давно она здесь работает?
Он щелкает кнопками клавиатуры.
— Приблизительно десять лет.
— Значит, человек, который проработал здесь десять лет, давал Рут указания, причем сомнительные, и Рут, возможно, время от времени ставила их под сомнение. Это похоже на заносчивость? Или на простую настойчивость?
Он поворачивается ко мне:
— Не могу сказать.
Я встаю.
— Спасибо, что уделили мне время, мистер Денарди. — Я беру куртку, портфель и перед тем, как переступить порог, оборачиваюсь. — Заносчивая… или настойчивая? Возможно ли, что прилагательное меняется в зависимости от цвета кожи работника?
— Ваши намеки возмутительны, госпожа Маккуорри. — Джек Денарди сжимает губы. — Мерси-Вест-Хейвен не допускает дискриминации по признаку расы, вероисповедания, религии или сексуальной ориентации.
— О-о, хорошо, я понимаю, — говорю я. — Значит, Рут Джефферсон просто не повезло и она случайно оказалась именно тем сотрудником, которого вы решили бросить на растерзание волкам.
Выходя из больницы, я думаю, что ничего из этого разговора не может быть использовано в суде и не будет. Я даже не знаю, что заставило меня в последнюю минуту остановиться и задать кадровику последний вопрос.
Похоже, мне начинают передаваться некоторые качества Рут.
На выходные зарядил дождь, холодные капли бьют в окна. Мы с Виолеттой сидим за журнальным столиком, раскрашиваем картинки. Виолетта рисует по странице, не обращая ни малейшего внимания на контур изображенного енота.
— Бабушка любит, чтобы цвет был внутри полосочек, — сообщает моя дочь. — Она говорит, что так правильно.
— Нет правильного или неправильного, — автоматически говорю я и указываю на взрыв красных и желтых цветов. — Посмотри, как у тебя красиво получилось.
Кто вообще придумал это правило? Зачем нужны эти линии?
Когда мы с Микой отправились в медовый месяц в Австралию, то провели три ночи в кемпинге в красном центре страны, где земля растрескавшаяся, как пересохшее горло, а ночное небо похоже на перевернутую чашу с бриллиантами. Мы встретились с аборигеном, который показал нам в небе Эму, созвездие возле Южного Креста, но это созвездие образовывалось не соединением точек, как наши созвездия, а пространствами между точек — туманностями, закручивающимися в спирали на Млечный Путь и формирующими длинную шею и ноги большой птицы. Сначала я не могла его найти. Но потом, когда нашла, уже не видела ничего другого.
Когда начинает звонить телефон, я, узнав номер Рут, сразу беру трубку.
— Что-то случилось? — спрашиваю я.
— Нет, все хорошо. — Голос Рут звучит напряженно. — Я подумала, может, у вас сегодня есть свободное время.
111 
