52 
Возможно, ему бы и удалось меня догнать, если бы из тени дерева не затрубила Мора. Звук был настолько громким, что я застыла. Слониха размахнулась и ударила моего отца хоботом по лицу. Он упал наземь, прижал руку к правому глазу, который распухал на глазах. Слониха нервно топталась между нами. Отцу пришлось откатиться в сторону, чтобы она его не раздавила.
– Мора, – тяжело дышал он, – все в порядке. Успокойся, девочка…
Слониха опять затрубила, и у меня зазвенело в ушах.
– Дженна, – негромко попросил отец, – не двигайся. – И добавил себе под нос: – Кто, черт побери, выпустил слониху из сарая?
Я расплакалась. То ли из-за страха за себя, то ли за папу. Но за все то время, что мы с мамой наблюдали за Морой, слониха никогда не проявляла агрессии.
Дверь сарая на толстом несущем канате резко отъехала, в массивном проеме стояла мама. Она взглянула на отца, на Мору, на меня.
– Что ты ей сделал? – спросила она папу.
– Ты шутишь? Мы играли в прятки.
– Со слоном?
Продолжая говорить, мама медленно двигалась, чтобы встать между Морой и отцом. Чтобы он мог подняться.
– Нет, конечно! Мы с Дженной. Но неизвестно откуда выбежала Мора и ударила меня. – Он потер лицо.
– Должно быть, она подумала, что ты хочешь обидеть Дженну. – Мама нахмурилась. – Зачем, черт побери, играть в прятки в вольере у Моры?
– Потому что слониха должна была быть в сарае, ей должны были обрабатывать ноги.
– Нет, помощь нужна одной Гестер.
– А согласно информации, которую Гидеон разместил на доске объявлений…
– Мора не захотела идти.
– А я откуда должен был это знать?
Мама ворковала с Морой, пока слониха тяжело не отступила в сторону, продолжая настороженно следить за моим отцом.
– Эта слониха ненавидит всех, кроме тебя, – пробормотал он.
– Неправда. По всей видимости, она любит Дженну.
Мора в ответ затрубила и отправилась к деревьям, чтобы почесаться, а мама подхватила меня на руки. От нее пахло мускусной дыней – наверное, она угощала ею Гестер в сарае, пока ступни слонихи промывали, скоблили, залечивали на них трещины.
– Для человека, который постоянно кричит на меня за то, что я беру Дженну в заповедник, ты выбрал интересное место для игры в прятки.
– Здесь слонов не должно было быть… Ради бога! Неважно, я все равно проиграю.
Отец коснулся головы и поморщился.
– Дай посмотрю, – сказала мама.
– Через полчаса у меня встреча с инвестором. Я должен был объяснить ему, насколько безопасно в населенной местности иметь заповедник. А теперь придется увещевать его с синяком под глазом, который мне поставил слон.
Мама взяла меня на руки и нежно коснулась папиного лица. Такие моменты, когда мы были одним пирогом, от которого никто не отрезал ни кусочка, были для меня самыми счастливыми. Они почти стирали все остальные воспоминания.
– Могло быть и хуже, – сказала мама, прижимаясь к отцу.
Я видела, чувствовала, как он смягчается. На это мама всегда обращала мое внимание на природе: всего лишь поворот тела, касание плеча, и становится понятно, что больше уже нет невидимой стены страха.
– Серьезно? – пробормотал отец. – Как это?
Мама улыбнулась в ответ.
– Я сама могла бы тебе наподдать, – сказала она.
Последние десять минут я сижу на смотровом столе и наблюдаю за поведением Приведенного-в-божеский-вид-насквозь-пропитого Самца и Гиперсексуальной-в-самом-соку Пумы в период спаривания.
Вот выводы из моих научных наблюдений.
Самец чувствует себя неловко, как в клетке. Он сидит и беспрестанно притопывает, потом вскакивает и начинает мерить шагами помещение. Он даже постарался привести себя в надлежащий вид перед встречей с Пумой, которая как раз входит в кабинет.
На ней белый халат и слишком много косметики. От нее пахнет, как от ароматических страничек в журналах с рекламой косметики. Запах настолько сильный, что так и хочется зашвырнуть это «издание» в самый дальний угол, даже если в результате никогда не узнаешь «Десять способов удовлетворить мужчину в постели» и «Что сводит с ума Дженнифер Лоуренс». Сама Пума блондинка с отросшими корнями, и кто-то обязательно должен ей сказать, что юбка-карандаш невыгодно подчеркивает ее зад.
Самец делает первый шаг. В качестве оружия он использует ямочки на щеках. Он восклицает: «Ух ты, Лулу, сколько лет, сколько зим!»
Пума осаживает его ухаживания:
– А кто в этом виноват, Виктор?
– Знаю, знаю. Если хочешь, можешь мне наподдать.
52 
