Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
31 
– Спокойной ночи! – пожелала ему Пандия.
– Спокойной ночи, миледи!
А лорд Сильвестер неотступно следовал за Пандией за расстоянии двух шагов…
«Наверное, это может показаться странным, – подумала она, – то, что мы вместе хотим подняться наверх», – и Пандия, остановившись на первой ступеньке, решительно протянула ему руку:
– Спокойной ночи, милорд. Благодарю за чрезвычайно занимательный вечер… Мне еще никогда не было так интересно!
Он сжал ее руку, и Пандия снова ощутила странную дрожь, какое-то непонятное волнение, даже покалывание и, смутившись еще сильнее, не оглядываясь, начала подниматься в спальню.
Войдя в комнату, она увидела, что ее дожидается служанка Эмма. Молодая девушка в отличие от старых слуг ложилась спать позже и, к счастью, была не так словоохотлива, как миссис Уайтли. Пандия обменялась с Эммой несколькими словами и углубилась в свои мысли, расстроенная тем, что не распрощалась с лордом Сильвестером, по крайней мере часом раньше, как поступила бы осмотрительная светская дама. Однако Пандия приказала себе не расстраиваться по этому поводу: все, что может о ней подумать лорд Сильвестер, не имеет ни малейшего значения. Завтра он, как обещал, подарит ей свою книгу, и они никогда больше не увидятся. Он исчезнет в неизвестности, отправится в Марокко, а затем и в другие африканские страны… да в любой уголок земли! А она возвратится в свой Литтл Барфорд и вернется к своей размеренной сельской жизни. Как жаль, что вскоре лорд Сильвестер совершенно о ней позабудет…
Нет… Это так печально! Пандия еще чувствовала неясное возбуждение, вызванное их поздней беседой. А та странная дрожь! Она до сих пор не оставила ее… Поразительно, но это волнение нисколько ее не угнетало и не мешало думать… Например, о будущем!
Пандия понимала, что теперь, оказавшись дома, она станет с тоской думать о веренице лет, которые она будет делить с единственной собеседницей, Нэнни, и прозябать юные годы в глуши, где вся ее жизнь слагается в череду сменяющих друг друга времен года. Она будет стареть, исчезнет ее красота… Но это не самое страшное! Даже ее умственные способности притупятся без стимулирующего влияния на мозг, которое раньше оказывали разговоры с отцом, а также переводческая работа, занимавшая все ее свободное время. «Но я постараюсь закончить папину книгу, – с упорством твердила самой себе Пандия, – хотя вряд ли у меня для этого достаточно знаний…»
И тут она вспомнила, что лорд Сильвестер предложил ей помощь в работе над последней книгой отца. Разве можно было вообразить более чудесный и совершенный творческий союз? Лорд Сильвестер мог бы вдохнуть новую жизнь в изучение забытых языков и познакомить ее со многими странами, которые так хорошо знал!
«Да, он замечательный, очень интересный человек», – с восхищением думала Пандия, ложась в мягкую постель и стараясь размышлять лишь о том, как она должна быть благодарна судьбе за эту мимолетную встречу. «И пусть мы больше никогда не увидимся, но из его книг я буду знать, чем он занимается и где побывал!»
Однако она понимала, что это совсем не то, что работать с ним, сидеть бок о бок, чувствовать его близость, встречать его взгляд, от которого ее охватывает робость…
Эмма погасила газовые светильники, оставив лишь две свечи на прикроватном столике.
– Доброй ночи, миледи, – тихонько попрощалась она, подходя к двери.
– Доброй ночи, Эмма. Извини, что задержала тебя допоздна.
– Нет, что вы, миледи! Мне это одно удовольствие!
Она быстро присела в поклоне и вышла, тихо притворив за собой дверь, и Пандия с удовольствием откинулась на подушки. Ей не хотелось гасить свечи, ведь так приятно напоследок окинуть взглядом столь роскошную спальню. Подумать только, больше никогда не придется ей ночевать в такой шикарной обстановке…
«А может быть, я напишу рассказ «За́мок», – подумала она, – героиня которого познакомится с человеком своей мечты и выйдет за него замуж, и станет герцогиней Доринкур!»
Но Пандия понимала, что роскошь, богатство, титул – все это не главное для нее, и она вовсе не помышляет ни о каком герцоге Доринкуре, а если кто-то и вторгся в ее мысли, то это никто иной, как лорд Сильвестер. «Ни один герцог на свете не может быть красивее, чем он, ни один не обладает таким обаянием, как он… Казалось, Сильвестер способен поделиться с ней тем редким качеством, которое папа называл «небесным светом», лучи которого исходили от величайших людей и наверняка – от всемогущих древнегреческих божеств»…
31 
