Последние отзывы

  2  

Увы, все эти надежды так и остались ее фантазией. Трудов отца не замечали. Его книги не вызывали читательского интереса. Книгоиздатели тоже оставались к ним равнодушны, что было всего обиднее: уж лучше они откровенно бы заявили о своем нежелании иметь дело с его сочинениями. Деньги, которые они приносили, были так ничтожны, что, как часто думала Пандия, они бы умерли с голода, не будь скромного дохода, который давало наследство матери.

В известном смысле – размышляла Пандия – ей повезло, что Селена претензий на свою долю наследства не предъявляла и покинула родной дом через два дня после смерти мамы. Но и сейчас, спустя три года, в течение которых Селена ни разу не напомнила о своем существовании, Пандия была по-прежнему потрясена тем фактом, что сестра покинула их с отцом даже не попрощавшись, известив лишь запиской об отъезде. Перед взором Пандии все еще стояло ошеломленное, горестное лицо отца, да так явственно, словно оно навеки запечатлелось на скрижалях памяти. Она все еще ощущала чувство пустоты, охватившее ее, когда прочла записку Селены:

И это было все! Без единого ласкового слова или проблеска жалости к отцу, который ее всегда любил, или – к сестре, считавшей, что они единое целое. С горечью Пандия, наконец, осознала, что Селена никогда их по-настоящему не любила. А Пандия, напротив, всегда верила, что они, сестры-близнецы, связаны неразрывно и не смогут жить друг без друга: ведь именно этим близнецы отличаются от обычных братьев и сестер. А как они похожи внешне! Их же просто невозможно отличить! Тяжелее всего было сознавать, что внешне совершенно одинаковые, во всех других отношениях они ни в чем не походили друг на друга.

После исчезновения сестры Пандия наконец поняла, что Селена всегда была амбициозна и мечтала лишь о том, как бы достичь видного положения в обществе; что ей была скучна их мирная, спокойная жизнь, лишенная всяких светских развлечений. Как часто, когда прежде они оставались вдвоем, Селена негодовала:

– Ну почему мама была так глупа, что сбежала из дома и тем самым отказалась от богатой, обеспеченной жизни?

– Но она влюбилась в папу, – возражала Пандия.

– Да ведь он был всего лишь учителем маминых братьев!

– Зато папа принадлежал к знатной венгерской семье, – опять возражала Пандия, – да, небогатой, но в его жилах текла благородная кровь!

– А мне-то что за дело до этого? – бушевала Селена. – И какое мне утешение в том, что мама презрела свою знатную родословную ради какого-то бедняка-венгра?

– Нельзя так говорить, – негодовала Пандия, – это очень несправедливо по отношению к папе. Это настоящее предательство! Ведь он такой умный. Его переводы с греческого замечательны!

В ответ Селена лишь пожимала плечами:

– А кто кроме тебя и, разумеется, мамы думает так же?

И говорила она это столь язвительно, что Пандии становилось очень не по себе. Она поражалась, насколько неуважительно сестра относится к матери, осуждая ее за «глупость», которая навлекла «несчастье на всю семью».

Однако нередко в отсутствие отца они расспрашивали мать о тех днях, когда она жила в громадном особняке георгианского стиля, находившемся в графстве Оксфордшир.

Отец матери, лорд Грэндсен, считался видным вельможей не только в самом графстве, но и при королевском дворе. У него была большая свора охотничьих собак и должность Главного Ловчего, поэтому все – с гордостью утверждала мать – его уважали и почитали.

Мать рисовала такой живой образ деда, что для Пандии он стал совершенно реальной, родной фигурой. Широко раскрыв глаза, она слушала рассказы о приемах в саду, роскошных обедах и охотничьих балах, которые давали в особняке. Там регулярно устраивали танцевальные вечера, и мать веселилась на них до позднего вечера. Как только она стала выезжать в свет, то сразу получила приглашение в Букингемский дворец, где почтительно приседала в реверансах перед королевскими особами. Для Пандии рассказы матери были чем-то вроде волшебных сказок, и она не сразу поняла, как относилась к ним Селена. Для сестры это были повествования о потерянном рае, поэтому Селена воспринимала их болезненно, сердилась, что мать, добровольно покинувшая этот земной рай, тем самым закрыла вход туда и для своих дочерей.

  2