101 
– Миссис Кэсл? – осведомился он.
И Сара чуть не ответила: «Нет. Миссис Кэсл – это моя свекровь», настолько чужой чувствовала она себя в этом доме.
– Да, – сказала она. – В чем дело?
– Я инспектор Батлер.
– Да?
– Мне звонили из Лондона. Попросили заехать и поговорить с вами… если, конечно, вы тут окажетесь.
– О чем?
– Возможно, вы могли бы нам сказать, как связаться с вашим мужем.
Она почувствовала огромное облегчение: значит, Морис все-таки не в тюрьме, а потом возникла мысль, что ведь это может быть ловушка – даже мягкость, стеснительность и очевидная честность инспектора Батлера могут быть ловушкой, ловушкой того сорта, какие расставляет БОСС. Но ведь в этой стране БОСС не орудует. И Сара сказала:
– Нет. Не могу. Я не знаю, где он. А что такое?
– Видите ли, миссис Кэсл, дело в известной мере касается вашей собаки.
– Буллера?! – вырвалось у нее.
– Да… если ее так зовут.
– Ее так зовут. Скажите же, пожалуйста, что все это значит.
– Вам принадлежит дом на Кингс-роуд в Беркхэмстеде. Это ведь так, да?
– Да. – От чувства облегчения она даже рассмеялась. – Буллер что, снова прикончил чью-то кошку? Но я же сейчас живу здесь. Я в этом не повинна. Вам надо повидаться с моим мужем, а не со мной.
– Мы и пытались, миссис Кэсл, но не можем его найти. На службе сказали, он там не появлялся. Похоже, он уехал, оставив собаку, хотя…
– Это что, была очень ценная кошка?
– Кошка нас не интересует, миссис Кэсл. Соседи пожаловались на шум… как бы вой… Кто-то из них позвонил в полицию. Видите ли, недавно в Боксмуре появились грабители. Ну, и полиция послала человека взглянуть, в чем дело… И он обнаружил, что в кладовке открыто окно… так что ему не пришлось разбивать стекло и вламываться… и пес…
– Буллер его укусил? На моей памяти Буллер ни разу не кусал человека.
– Бедный пес и не мог никого укусить – не в том он был состоянии. Кто-то его пристрелил. И плохо сработал. Боюсь, миссис Кэсл, пришлось им прикончить вашу собаку.
– О господи, что скажет Сэм?
– Сэм?
– Мой сын. Он так любил Буллера.
– Я сам обожаю животных. – Последовавшее за этим молчание длилось бесконечно долго – словно двухминутное молчание в память о погибших в День перемирия. – Мне очень жаль, что я принес вам дурную весть, – произнес наконец инспектор Батлер, и жизнь на колесах и пешком возобновилась.
– Я сейчас думаю, что сказать Сэму.
– Скажите ему, что на пса наехала машина и он сразу погиб.
– Да. Наверное, это самое лучшее. Я не люблю лгать ребенку.
– Есть ложь черная и ложь белая – ложь на погибель и ложь во спасение, – сказал инспектор Батлер.
Интересно, подумала Сара, на какую ложь он толкает ее. Она посмотрела на густые светлые усы и добрые глаза и подумала, что побудило этого человека стать полицейским. Лгать ему было все равно что лгать ребенку.
– Не присядете ли, инспектор?
– Вы присаживайтесь, миссис Кэсл, а меня уж извините. Я сидел все утро. – Он упорно смотрел на подставку с трубками: наверное, они представляли определенную ценность, и он, как знаток, мог их оценить.
– Спасибо, что вы сами приехали, а не сообщили мне по телефону.
– Видите ли, миссис Кэсл, я должен был приехать, потому что у меня есть к вам и другие вопросы. Полиция в Беркхэмстеде считает, что у вас, возможно, побывали воры. Окно в кладовке открыто, и вор вполне мог пристрелить собаку. Похоже, ничто не тронуто, но только вы или ваш муж можете об этом судить, а полиция, похоже, не смогла связаться с вашим мужем. У него не было врагов? Признаков борьбы, правда, нет, но ведь их и не было бы, если у того, кто к вам проник, было оружие.
– Мне неизвестно, чтобы у мужа были враги.
– Один из соседей сказал, что, по его мнению, ваш муж работает в Форин-офисе. Полиция сегодня все утро пыталась найти нужное управление, а там выяснилось, что вашего мужа с пятницы никто не видел. Но сегодня, как там сказали, он должен был появиться. Когда вы в последний раз видели его, миссис Кэсл?
– В субботу утром.
– Вы приехали сюда в субботу?
– Да.
– А он остался дома?
– Да. Видите ли, мы решили разъехаться. Насовсем.
– Поссорились?
– Так мы решили, инспектор. Мы женаты семь лет. После семи лет брака неожиданных вспышек не бывает.
– А у него был револьвер, миссис Кэсл?
– Мне об этом неизвестно. Но, возможно, и был.
– А он был очень расстроен… этим решением?
– Ни один из нас, если хотите знать, не был этому рад.
101 
