Последние отзывы

  120  

Звуки жизнерадостно бьющей в металлическое дно струи, вызвали затишье за бурой занавеской, отделяющей его от остального мира, и оттуда высунулось молодое женское личико.

- Ой, - сказали одновременно личико и Пард, и парень опять остался один на один с нарастающим возмущением. Завернувшись в простыню на манер римской тоги, о которой он тоже не имел представления, поскольку интерес к истории был не его коньком, он величественно уселся на кровати, стараясь не показывать нарастающего смущения и беспокойства.

- Эй, ты там все? - Раздался опять тот же незнакомый, но уже смешливый голос, и Пард мрачно собрался протестовать против насмешек. Но сохранять гордое достоинство и отстаивать собственное я мешал все тот же горшок, тщательно задвинутый вглубь подкроватного пространства и полное отсутствие одежды.

Девушка опять заглянула в «палату» и, прыснув, появилась вся, откинув занавеску. Она была маленькая, пухленькая и вся какая-то закругленная. Смешливые глаза, ямочки на щеках, пухлые, привыкшие улыбаться губы. Ну, и все остальное тоже на месте, провел глазами Пард по ладной фигурке… И вдруг представил себя, неловко сидящим на кровати, провалившимся в мягкий тюфяк, отчего колени его торчат под невообразимым углом, а костлявые ноги, на которые простыни не хватило, жалобно свисают, не доставая до пола с высокого лежбища. Физиономия у него, наверняка, с запавшими глазами, стоящими дыбом волосами, дико отросшими за время их путешествия, с потрескавшимися губами… Он нервно облизнулся. И вдруг… улыбнулся, хотя спекшиеся корки на губах сделали эту процедуру чрезвычайно болезненной. Ну не хотелось ему огрызаться на нее, и все, такая славная была эта девушка. А в руках у нее был сверток, в котором легко угадывалась его одежда, постиранная и хорошо просохшая. «Боже мой, сколько же я тут валяюсь?» - ужаснулся про себя Пард, ощущая при этом удовольствие, что столько времени его никто не заставлял ничего делать и никуда ходить.

- Сейчас обувь принесу. Одевайся, я постучусь, - пряча улыбку, проговорила девушка и, выходя, не удержалась, оглянулась еще раз и прыснула. Только было это совершенно не обидно и даже Парду понятно, что смеется она просто от избытка хорошего характера и природной веселости, как Трава когда-то, дома, в Поселке. И Пард понял: вот оно, то, чего он так старался избежать. Неприятности не закончились. Где ребята? Он быстро оделся, с удовольствием выяснив, что вся одежда на месте, от нижнего белья до любимого черного комбинезона, даже содержимое карманов было аккуратно вложено в носок.

- Ты все? - Опять прозвучал веселый голосок, и Пард вдруг осознал, что вокруг говорят и двигаются множество людей. Он их все время слышал, но спросонку не принимал во внимание. Вместе с голосом молоденькой медсестры, так он определил свое положение и назначение девушки, слышалось шарканье ногами кого-то постарше, стоны за тонкой матерчатой перегородкой справа, неприятное бряцание чего-то металлического, звуки далекого страстного спора, касающегося «резать или нет?» и, совсем близко, перешептывание нескольких мужских голосов и бряцание оружия. «Меня караулят, ждут, пока проснусь. Хоть бы поесть дали сначала».

- Все, - отозвался он, и издать этот хриплый короткий звук у него получилось далеко не с первого раза. Пересохшее горло категорически отказывалось работать.

Девушка вошла, озабоченно сдвинув бровки. Она принесла растоптанные огромные ботинки с подошвой, выкроенной из чего-то мягкого и поэтому похожие на домашние тапочки.

- Твои совсем развалились, да и ноги у тебя опухли, не влезут сейчас. Пока походи в этих, - она озабоченно присела перед Пардом и принялась надевать на него ботинок. Парень совершенно смутился, чего с ним раньше никогда не бывало. Он отобрал башмак, стараясь не делать это грубо, и молча стал напяливать обувь на больные ноги, морщась, когда нечаянно задевал самые болезненные места. Он очень боялся обидеть девушку, но разозлился, что она одевает его, как маленького. Это только тетка не признавала до сих пор в нем мужчину и все время норовила поправить воротничок, заставить помыть руки или уложить вовремя спать. Да что это он? Соскучился по тетке, что ли? Он же помнит, что она тиранила его своей заботой так, что именно от нее порывался сбежать тот Пард, который месяц назад ушел из родного поселка. Тетка, безоглядно любившая осиротевшего в раннем детстве племянника, навязчиво и приторно опекала его, подсовывала самые вкусные кусочки, вязала бесконечные шарфики и безрукавки, и совершенно не признавала, что он уже взрослый. Пард низко опустил голову, чтобы девушка не увидела навернувшихся слез. Да, что-то он совсем раскис. И вдруг, мягкая девичья ручка провела по всклокоченной шевелюре парня. Провела один раз, но нечаянная ласка вдруг вызвала спазм в горле, и из-под крепко сжатых век выплеснулись непрошенные капли. Когда Пард, проморгавшись, поднял глаза, только колыхание занавески напоминало о том, что девушка была здесь. Парень потряс головой, отгоняя непрошенные сантименты и стараясь избавиться от тупой боли в горле.

  120