49 
Лукас был потрясен силой страсти, овладевшей им. В этот момент в мире не существовало ничего, кроме них двоих и его безумного желания обладать ею. По ее правилам, думал он, Ди следовало попытаться добраться до своего дробовика, а не лежать так тихо и умиротворенно в его руках.
В доме он сел на одну из кухонных табуреток и начал покачивать Ди на коленях, успокаивая, как ребенка. Ди удовлетворенно вздохнула и прижалась к нему носом, вдыхая чистый, теплый запах его тела.
— Я сделал тебе больно? — спросил он охрипшим голосом.
Она слегка пошевелилась и снова замерла в его объятиях.
— Нет.
Его вторжение в ее тело было внезапным, но она ощутила первобытное удовольствие. Из всех реакций, которых он ожидал, эта ее чувственная расслабленность была самой неожиданной, и она казалась ему обманчивой, потому что он был не готов к ней.
— Я принес губки, — сказал он удрученно, искривив рот в ироничной усмешке. Он только сейчас вспомнил о них.
Она открыла глаза и бросила на него тяжелый взгляд.
— Ты считаешь, что от них было много пользы, когда они лежали у тебя в кармане?
Потом она выпрямилась, и на ее лице появился интерес.
— Как они выглядят?
Он вытянул ногу, чтобы добраться до кармана, и вытащил оттуда маленькие губки. Она взглянула на них, взяла одну, сжала пальцами и положила назад.
— Это обычные губки, — произнесла она с явным разочарованием.
Он слегка улыбнулся, догадываясь, что Ди ожидала чего-нибудь более экзотического и откровенно непристойного.
— Я знаю. Думаю, что все дело в уксусе.
— Что ж, теперь слишком поздно.
— В следующий раз поздно не будет.
Она снова посмотрела на него тяжелым взглядом своих зеленых глаз.
— Если только ты снова не набросишься на меня как бык на корову.
— Поскольку следующий раз будет достаточно скоро, думаю, что могу пообещать тебе это, — сказал он.
— Мне нужно заниматься домашними делами.
— Я помогу тебе.
Через час они снова были в постели, и их обнаженные тела сплелись в постоянно нарастающем напряжении. Они занимались любовью до полного изнеможения, и Лукас успел натянуть простыню на их разгоряченные тела, перед тем как отключиться, обняв ее крепкое, изящное тело.
Когда они проснулись, он снова хотел заняться любовью и был поражен, что она пытается увернуться от него.
— Я не хочу, — раздраженно сказала Ди.
— Черт возьми, ты самая противоречивая женщина из всех, что я встречал, — пробормотал он. — Почему ты не хочешь?
Она пожала плечами, надув губы:
— Мне не хочется, чтобы ты сейчас лежал на мне.
Лукас провел рукой по своим волосам. Господи, чему же он удивлялся? Странно, что она не сказала чего-нибудь подобного раньше.
— Тогда ты будешь сверху, — сказал он.
В ее зеленых глазах загорелся интерес. Он понимал, что ее заинтересовала возможность контроля над ним. Лукас хотел громко рассмеяться, но решил, что она может передумать, и сдержался.
— Я не знаю как, — сказала она.
Его руки были настойчивыми, привлекая ее к себе.
— Я покажу тебе. — Одна лишь мысль об этом подготовила его к действию.
На этот раз инициативу проявляла она, и ее губы ласкали его губы и грудь. Конечно, ей нравилось это. Она была очарована тем, что Лукас, казалось, был в ее власти. Их любовь походила на муку, восхитительную, жгучую муку.
Ди двигалась медленно и ритмично, ее глаза закрылись, когда возбуждение усилилось. Она знала, что никогда не пожалеет об этих минутах, что бы ни произошло потом. Для нее имело значение не только физическое довольствие, но и эмоциональная связь между ней и Лукасом, которая крепла от этого удовольствия. Она воскликнула, почувствовав приближение кульминации, и, обессиленная, упала на его грудь.
Оставшись одна, Ди уже знала, что связь между ними никогда не разорвется, во всяком случае, по ее инициативе.
Глава 12
Наступил июнь, жаркий и сухой. Он не оправдал ожиданий. Несмотря на то, что почти каждый день эхо грозы докатывалось с горных вершин до долин, темные тучи, дразнившие возможностью дождя, уползали, отдавая свою влагу дальним склонам гор, и земле ничего не доставалось.
Рассветы были жаркими и ясными. Лукаса начала беспокоить возможность засухи. Нельзя было определить, сколько еще продлится эта сушь. Она грозило не только высыханием водоемов, но и тем, что трава становилась сухой и ломкой, новая поросль не появлялась на участках, где пасся скот. Животным приходилось удаляться в поисках корма и преодолевать большие расстояния, возвращаясь к ручьям и прудам. Могущественный Лукас Кохран был бессилен что-либо сделать, бессилен перед природой. Осознание этого не улучшало его настроение.
49 
