119 
– Я думаю, – медленно и четко произнесла Ева, – он оставил еду, вино, одежду и оборудование, но захватил всего понемногу. Думаю, он взял лучшее из каждой категории. Думаю так, потому что он перебирается в квартиру получше. И я думаю, если мы сузим поиск до верхних этажей – даже не так, до верхних этажей в более дорогих зданиях, ближе к центру, с более люксовыми апартаментами, – мы его найдем.
– В таком случае поручи это одному из своих коллег, чтобы они могли приняться за поиски.
– Да, я так и сделаю.
– Хорошо. Сделай это, пока я звоню Мире. Вернемся в отель, выпьем с ней по бокалу.
– Не хочу я…
– Уже решено. Это тебе же самой необходимо. Если не хочешь ради себя, сделай это ради меня. Пожалуйста, прошу тебя, сделай это ради меня.
Старательно не глядя ни на пятно крови, ни на Рорка, Ева вытащила свой телефон и, набирая номер Риккио, вышла из квартиры.
19
Рорк знал это молчание. То, что она согласилась поговорить с доктором Мирой и даже признала, что ей это нужно, ничего не значило. Он ее заставил – заставил остановиться, отвлечься от своего расследования, от преступника, жертв, вопросов и ответов. Остановиться для нее означало дать прошлому нагнать себя – ее прошлому.
Значило, что теперь придется разобраться со своими чувствами по поводу того, как ее мать жила и как умерла.
То, что она могла, что ей нужно было перенаправить свое нежелание делать это в обиду на него, он мог понять. На ее месте он, скорее всего, поступил бы так же.
«Ну мы и парочка», – внутренне усмехнулся Рорк.
Ее реакцию, когда двери лифта открылись и Ева увидела, что Мира уже сидит у окна в их номере, он тоже мог понять и принять. Один-единственный брошеный на него взгляд, полный презрения за такое неожиданное предательство, пронзил его прямо в сердце.
– Я как раз любовалась открывающимся видом, – сказала Мира.
– Шарлотта, рад вас видеть, – сказал Рорк, идя ей навстречу. – Как долетели?
– Очень хорошо.
– А как устроились?
– Спасибо, номер чудесный.
За спиной Рорка повисло громогласное молчание взбешенной Евы.
– Не хотите немного вина? – начал Рорк.
– Валяйте, обменивайтесь любезностями, – колким ледяным тоном оборвала его Ева, – а мне надо принять душ.
Она в гневе протопала по лестнице наверх, едва не с грохотом захлопнула за собой дверь ванной комнаты. И тут увидела, что на кровати сидит, лениво уставившись на нее разноцветными глазами, кот.
Внутри у нее все сдавило, к горлу подкатил комок, а на глаза едва не навернулись слезы. Она рванулась к кровати и грохнулась на колени.
– О, Галахад!
Кот боднул ее в голову и заурчал, как тяжелый аэробус.
– Он попросил ее тебя привезти, – Ева потерлась носом о шерсть зверя. – Он попросил ее привезти тебя мне. Боже, боже, я вконец расклеилась.
Ева села на полу, опершись спиной о кровать, кот прыгнул ей на колени, и ее накрыло волной уюта. Галахад потоптался, кружа по бедрам и слегка выпуская когти.
– Ладно, ладно, – пробормотала она и провела пальцами от макушки до хвоста. Потом закрыла глаза и, обняв толстого мурлычущего кота, снова попыталась отыскать в себе точку опоры.
– Я прошу прощения, – обратился Рорк к Мире. – Я не предупредил ее, что вы будете нас ждать. Я знал, что иначе она будет всячески оттягивать встречу, пока все не… Думал, будет хуже. Пожалуй, я все-таки схожу за вином.
Он подошел к бару и выбрал из стойки одно наугад. Пока он откупоривал бутылку, Мира присоединилась к нему.
– Ты выглядишь очень уставшим. С тобой такое нечасто случается.
– Я то не так уж устал. Скорее раздосадован. Надо бы дать ему подышать, но пошло оно все к дьяволу… – Он наполнил два бокала.
– Раздосадован по поводу Евы?
– Нет. Да, – оговорился Рорк и отпил вина. – Нет. Пожалуй, нет. На нее сейчас много всего давит, никому такого не пожелаешь. И я тоже. Не знаю, что мне для нее сделать, что сказать. И мне не нравится, когда я не знаю, что сделать или что сказать человеку, который для меня важнее всего на свете. Ах да, прошу прощения. Пожалуйста, присаживайтесь. Ваш бокал.
– Спасибо, – Мира села и, пока Рорк метался взад-вперед по комнате, словно зверь в клетке, стала, как она это всегда делала, понемногу отпивать, выжидая. – А что ты сам думаешь, ты должен сделать или сказать? – спросила она.
119 
