Последние отзывы

  12  

Словно ставя точку, он наклонил голову и прижался губами к моим пальцам. При этом его глаза из-под бровей зорко следили за мной. Я только задержала дыхание. Лорд Фэрлин выронил мою руку, словно я ему разом наскучила.

— Я, кажется, помешал вашему разговору, брат?

— Нисколько, брат, — в тон ему отозвался Бэрин.

Лорд-Оборотень неторопливо направился к гостям. Я с отчаяньем взглянула на Бэрина — и успела заметить в его глазах свет холодного расчета. Но он мигнул — и превратился в обычного доброжелательно-печального Бэрина.

— Но что же нам делать? — взмолилась я.

Бэрин смотрел задумчиво. Потом сказал странное:

— Будьте сами собой, леди Инта. Об остальном позабочусь я.

'Я обо всем позабочусь! . Не то же ли самое я твердила сестре? И вот я бессильна. Никто в замке — и Мэтт тоже — не рискнет выступить против лорда, а тот уже явно выказал свое расположение к Эйлин. Лорд-Оборотень сделал выбор. О, боги, не я ли подтолкнула его к это-му своим глупым языком?

Леди Найна перехватила меня в темном коридоре, но она сама как будто светилась — снег волос, белый атлас кожи, ледяное сияние глаз…

— Думаешь, твоя сестричка отхватила большой куш?

Я онемела от неожиданности нападения. Меж тем Найна продол-жала, и ненавистью пылали ее слова:

— Не знаю, почему он польстился на эту фарфоровую куклу — тронь ее, рассыплется! Она даже не сможет выносить ребенка — наследника лордов Фэрлинов! На какую добычу замахнулась! Кусок ей не по зубам!

— Ни Эйлин, ни я не желаем этого брака! — сдержанно сказала я.

Леди Найна качнула головой — плеснули волосы, зазвенели серьги и подвески. Низко рассмеялась.

— Думаешь, я этому поверю? Умерьте свои аппетиты, девки, и дер-житесь от меня подальше… в ближайшие дни!

Она вздумала меня пугать! Презрительный ответ сорвался с моих губ прежде, чем я успела подумать:

— То-то я смотрю, псиной запахло!

Возглас, похожий на вопль, вырвался из ее горла. Найна кинулась — и наткнулась на протянутую меж нами руку.

— Уймись! — резко сказал лорд Фэрлин. — Успокойся, Найна! Уйди! Ты не в себе, уйди!

Леди вскинула голову — и сникла под его взглядом. Мы проводили глазами ее стремительную фигуру.

— Прошу извинить мою сестру! — резко сказал Фэрлин. — Она немно-го сейчас… Вам действительно не стоит с ней сейчас ссориться.

— Я вовсе не собиралась… Леди Найна сама…

— Это ваша комната?

— Да.

— Идите к себе, заприте покрепче дверь и никому не открывайте до самого утра.

Я и без того стремилась уйти, но его слова и тон заставили меня обернуться. Факел освещал лишь половину его лица. Лорд Фэрлин стоял неподвижно, опустив глаза, словно думая о чем-то. Щеки и глаза его ввалились, волосы в беспорядке падали на лицо, плечи…

— И что же мне может грозить в вашем замке, лорд Фэрлин?

Он поднял голову и сощурился; казалось, ему больно смотреть на свет. Глаза обведены темными кругами, словно он не досыпал.

— В полнолуние — очень многое, — сказал отстранено, — многое, леди Инта. В том числе, и я сам.

Зрачки его мерцали в тени глазниц. И я вдруг испугалась его не-громкого равнодушного голоса, его невидящего взгляда, пустоты кори-дора…

— Покойной ночи, лорд Фэрлин, — пробормотала я. Он сделал дви-жение, точно собираясь меня остановить, и с ухнувшим сердцем я впорхнула в комнату, торопливо задвигая дверной засов. Шагов я не услышала, но ведь Лорд-Оборотень ходит бесшумно…

Эйлин, наконец, уснула. Теперь она часто плакала — безнадежным тихим плачем обиженного ребенка, разрывавшим мне душу.

Я прикорнула — казалось, на мгновение — но когда вновь открыла глаза, луна стояла высоко. Огромная, круглая, так непохожая на нашу вечную спутницу. Казалось, свет ее обвевает мою кожу, словно про-хладный ветер.

Но вовсе не она разбудил меня. Я вздрогнула, когда тень у окна шевельнулась, и луна сияющим абрисом обвела резкий профиль и сталь волос и серебро костюма…

— Какая луна, леди Инта, — сказал хриплый голос, — какая луна…

Я резко села.

— Как… как вы попали сюда? — шепот мой едва не сорвался на крик, и Эйлин беспокойно шевельнулась. Вскочив, я остановилась перед кроватью, загораживая собой сестру.

Луны смотрели на меня — огромная, холодная — за окном, и две не-больших, отливающих сталью и зеленью — в комнате.

  12