57 
Только из любопытства она гадала, сколько проявлений Силы ему приходится блокировать каждую секунду.
Она уже собиралась предложить свою помощь, открывшись жуткому миру, когда он проговорил с яростью:
— Угадай! — тоном не предполагающим, что это предложение.
— Золотой, — тотчас ответила Елена и сама удивилась.
Когда она потянулась, чтобы забрать золотистый квадрат ткани из его руки, мощное, доставляющее наслаждение ощущение электрического тока распространилось от ее ладони вверх руки и, казалось, пронзит ее сердце насквозь.
Деймон коснулся ее пальцев лишь на миг, когда она забирала ткань, и Елена поняла, что все еще чувствует электрическую пульсацию, исходящую от кончиков его пальцев. Оборотная сторона ее вуали наполнилась белым и мерцающим, как будто покрылась бриллиантами.
«Боже, может это и есть бриллианты», — подумала она. «Как еще можно было разговаривать с Деймоном?»
— Возможно это твоя свадебная фата? — прошептал Деймон ей на ухо.
Веревка вокруг запястий Елены ослабла, и она беспомощно провела по воздушной ткани, чувствуя, как крошечные драгоценные камни отдают холодным при прикосновении ее пальцев.
— Как ты узнал, что тебе понадобятся все эти вещи? — из чувства практичности спросила Елена. — Ты не знаешь все, но ты, кажется, знаешь достаточно.
— О, я разузнал в барах и других местах. Я отыскал нескольких людей, которые бывали здесь, и которым удалось вновь отсюда убраться — или же которых выставили отсюда, -
Дикая усмешка Деймона стала таковой еще больше. — Ночью, пока ты спала. В небольшом скрытом от глаз магазинчике я купил их.
Он склонился над ее вуалью и добавил:
— Тебе не обязательно накрывать ею лицо или что-то еще. Прижми ее к своим волоса, и она закрепится на них.
Елена так и поступила, надев вуаль золотом наружу. Она упала ей до пят. Она перебрала пальцами вуаль, уже видя в ней возможности для кокетства, а также для выражения презрения.
Если бы только она могла избавиться от этой проклятой веревки на запястьях… Через минуту Деймон вновь принял образ хладнокровного хозяина и сказал:
— Ради всех нас, мы должны быть строги в отношении этих вещей. Хозяева трущоб и дворянство, управляющее этим омерзительным беспорядком, которое они называют Темным Измерением, знают, что находятся в паре дней от революции, и если мы вмешаемся как-нибудь в состояние равновесия, то из нас сделают Общественный Пример.
— Хорошо, — ответила Елена. — Вот, придержи мою веревку, и я заберусь в паланкин.
Но в веревке не было смысла, не теперь, когда они сидели в одном паланкине. Его несли четверо мужчин — небольшие, но выносливые, все одного роста, что было залогом спокойной и плавной поездки.
Если бы Елена была свободным гражданином, она бы никогда не позволила, чтобы ее перевозили четыре человека, которые (как она предположила) были рабами.
В действительности, она бы подняла большую шумиху из-за этого. Но смысл разговора, который она вела сама с собой на перевалочной станции, наконец, дошел до нее. Она была рабыней, хотя Деймон никому не платил, чтобы купить ее. Она не имела права поднимать шумиху из-за чего-либо. В этом красном зловонном месте она могла бы догадаться, что если начнет скандалить, то только создаст проблемы для самих носильщиков паланкина — заставив их хозяина, ну или кто там управляет фирмой по паланкинным перевозкам, наказать их, будто это была их вина.
Сейчас лучший План «А» — это Держать-Рот-На-Замке.
Тут было на что посмотреть, сейчас, когда они проходили по мосту через плохо пахнущие трущобы и переулки полные ветхих домов. Показались магазины, высоко огражденные и построенные из неокрашенного камня, потом более респектабельные дома, и вдруг их путь пролег прямо через базар. Но даже здесь на большинстве лиц проявлялся отпечаток нищеты и изнеможения. Во всяком случае, Елена ожидала холодный, черный, отмытый до блеска город с безэмоциональными вампирами и демонами с горящими глазами, разгуливающих по улицам.
Вместо этого, все кого она видела, выглядели как люди, и они продавали разные вещи: от лекарств до еды и напитков — то, что вампирам не нужно.
«Хорошо, возможно китцунам и демонам это нужно», — рассуждала Елена, содрогнувшись при мысли о том, чем питаются демоны.
В закоулках были суровые, полураздетые мальчики и девочки и одетые в лохмотья, изможденные люди держащие душераздирающие таблички: «Воспоминание за еду».
57 
