92 
– Ну-ка пошли! – внезапно ярился тяжелый, словно отлитый из чугуна Макарыч и хватал Петровича за шкирку. – А если я тебе яйца в дверях зажму, что ты запоешь?!
И Юрий Петрович бледнел и начинал запинаться, торопливо пытаясь объяснить этому явно сумасшедшему человеку, что совсем не то хотел сказать…
– А что?! – страшно ревел рубоповец, и священник подскакивал в своем кресле. Ему и самому приходилось ломать людей, правда, давненько, но то была игра, как в гляделки – кто первым отведет взгляд, а это не походило ни на что!
Но каждый раз старый, опытный рубоповец останавливался на самом краю… И после двадцатой или тридцатой такой «остановки» Мещеряков сломался. И с этого момента он действительно стал рассказывать все.
На поверку выходило, что начальник ОБНОНа не такой уж невинный агнец. По крайней мере, этот ход: Сережа стреляет в Саньку, а Гравер втихую убирает Сережу – придумал именно он. Лично. А что? Все абсолютно правдоподобно: в первом случае мщение, во втором нормальная расправа со стукачом – в ментовке бы никто этому не удивился.
Поведал Мещеряков и то, что заказанную из области имитацию покушения на Романа тоже обеспечивал личным составом именно он: потому охрана и не поймала никого, что с профессионалами дело имела. И опять-таки никто из напрямую причастных к этому исполнителей не удивился: мало ли какие счеты могли быть между Романом и начальником ОБНОНа?! Все абсолютно нормально…
Но вот зачем это все понадобилось Виталию Сергеевичу Лядову, начальник ОБНОНа не знал. Макарыч испробовал все: угрозы, битье, разве что к розетке не решился испытуемого подключить – все оказалось бесполезно. Мещеряков действительно этого не знал.
– Ну что, мужики, хватит с вас? – насмешливо спросил Андрей Макарович, когда убедился, что более ничего нового не услышит.
И впервые за много часов никто не возмутился командирскому тону рубоповца: с них и впрямь было достаточно. По крайней мере, отец Василий чувствовал себя так, словно это ему несколько часов подряд угрожали засунуть провод в задницу, а заодно переломать пальцы дверью туалета.
Они оставили смертельно бледного Мещерякова вместе с таким же бледным и притихшим хозяином квартиры, разбили телефон и быстро покинули это жуткое место. И священник еще раз отчетливо осознал, что самыми неприятными для нас местами являются те, где мы делаем что-то против своих правил, что-то неверное, ненужное и недоброе…
* * *
– Ну, что будем делать, мужики? – спросил Макарыч, когда они отошли достаточно далеко, аж к самой Студенке.
Мужики молчали.
– Я, кажется, знаю, – подал голос отец Василий.
– Что? – повернулись к нему остальные.
– Нам нужен подполковник Лядов, так?
– Ну… положим, – заинтересованно посмотрел в его сторону Санька. – Только как его возьмешь? Теперь нас к нему на пушечный выстрел не подпустят – это уж будь спок!
– В этом вся суть, – кивнул священник. – Поэтому не мы должны Василия Петровича найти, а он нас. И желательно, чтобы пришел без сопровождения…
– Как?! – Для начала нужно выяснить, стоит ли в моем доме засада.
* * *
Мужики снова перешли Студенку вброд по дамбе и след в след побрели к дому отца Василия. Подобрались к сараю и заглянули – никого; проверили летнюю кухню – пусто.
– Плохо дело, – пробормотал священник и вдруг увидел Стрелку.
Вредная кобыла стояла прямо напротив крыльца и враждебно щерила огромные желтые зубы.
– Они в доме! – уверенно заявил священник. – Значит, как договорились: Роман с Сережей на стреме, ты, Санька, страхуешь снаружи, а мы с Макарычем пойдем через подвальное окно.
Мужики кивнули и расползлись в разные стороны.
– Давай, Макарыч, вперед, – усмехнулся священник. – Хоть и недоброе дело делаем, а оставлять все как есть и того хуже!
Рубоповец обтер лицо руками и глубоко вздохнул:
– Пошли.
Они пробрались к окошку полуподвала, и священник, аккуратно поддев стекло взятым у рубоповца ножом, тихо выставил его и открыл окошко изнутри. Затем развернулся и, сунув ноги в окно, стал аккуратно спускаться, пока не повис на руках. Отсюда до пола было совсем немного – около метра. Спрыгнул и прислушался: тишина.
– Давай, Макарыч, – позвал он. – Двигай за мной.
Андрей Макарович засопел и полез в окно.
Лестница отсюда вела в коридор, а точнее, в небольшой закуток между ванной комнатой и прихожей. «Лишь бы они дверь снаружи на засов не задвинули!» – подумал отец Василий и облился холодным потом: такое вполне могло случиться чисто автоматически, просто из любви к порядку.
92 
