58 
– А я – за прогресс! За науку! Никто из нас уже не откажется от электрической лампочки… Страхом стали торговать…Продают чернобыльский страх, потому что у нас больше ничего нет, что бы мы могли продать на мировом рынке. Новый товар – продаём свои страдания.
– Переселили сотни деревень… Десятки тысяч людей… Великую крестьянскую Атлантиду… Она рассыпалась по бывшему Советскому Союзу, не собрать обратно. Не спасти. Целый мир мы потеряли… Такого мира больше не будет, он не повторится. Вот послушайте нашу маму…
Неожиданный разговор, начатый так серьёзно, к моему сожалению, не продолжился. Ждала спешная работа. Я понимала: тут навсегда покидают родной дом.
Но тут появляется на пороге хозяйка. Обняла, как родную. Поцеловала.
– Донечка, я тут одна две зимы зимовала. Люди не прибивались… А звери забегали… Лиса один раз заскочила, увидела меня и удивилась. Зимой и день длинный и ночь, как жизнь, и спела бы тебе, и сказок наплела. Старому человеку скучно жить, и разговор – это его работа. Когда-то ко мне из столицы студенты приезжали, на магнитофон записывали. А было это давно… До Чернобыля…
Что тебе рассказать? Разве успею…. На днях на воду ворожила и показало мне на дорогу… Вырывается из земельки наш корень. Деды, прадеды тут жили. В лесах тут появились и меняли один другого век за веком, а теперь время такое настало, что беда гонит со своей земли. Такой беды и в сказках нет, я не знаю. Во-о-о…
А, вспомню тебе, донечка, как мы в девках гадали… Хорошее вспомню… Весёлое… Как моя жизнь тут начиналась… У мамы с татой весело до семнадцати год, а там надо замуж собираться. Суженого-ряженого звать, а по-нашему гукать. Летом гадали на воду, а зимой на дым, куда дым с трубы повернёт, в ту сторону и замуж возьмут. Я любила гадать на воде… На реке… Вода, она первая на земле была, она все знает. Может подсказать. Пускали по воде свечи, лили воск. Свеча поплывёт, то любовь близко, а потонет – на этот год в девках останешься. Девовать будешь. Где она, доля? Где моё счастье? По-всякому гадали… Брали зеркало и шли в баню, сидели там ночь, а если в зеркале кто появится, то надо сразу его на стол, а то черт выскочит. Черт любит через зеркало приходить… Оттуда… Гадали по тени… Над стаканом воды сжигали бумаги и глядели на тень на стене. Покажется крест – к смерти, а купол церкви – к свадьбе. Кто плачет, а кто улыбается… Кому какая доля… На ночь снимали обувку и один ботинок под подушку клали. Придёт ночью суженый будет разувать, а ты на него поглядишь и какой он с лица запомнишь. Ко мне кто-то другой приходил, не мой Андрей, кто-то высокий, белый с лица, а мой Андрей был невысокого роста, брови чёрные и все смеялся: «Эх, барыня-сударыня… Моя ты барыня…» (Смеётся). Прожили мы с ним шестьдесят годков… Троих детей в свет пустили… Нет деда… На могилки сыновья отнесли… Перед смертью меня в последний раз поцеловал: «Эх, барыня-сударыня, одна останешься…» Что знаю? Долго живёшь и жизнь забывается, и любовь забывается. Во-о-о… Дали Бог! Ещё в девках засовывали под подушку гребешок. Волосы распустишь и так спишь. Придёт суженый-ряженый во сне. Попросит воды напиться или коня напоить…
Вокруг колодца мак сыпали… Кружком… А под вечер соберёмся и кричим в колодец: «Доля, у-у-у! Доля, го-о-о!» Эхо шло, и по звуку читали: кому – что. Я и сейчас хотела к колодцу пойти… Спросить свою долю… Хотя уже мало мне той доли осталось. Крошечки. Сухое зерно. А все колодцы у нас солдаты позакрывали. Забили досками. Мёртвые колодцы… Закрытые… Осталась одна железная колонка возле колхозной конторы. Была в деревне знахарка, она и на долю гадала, так она к дочери в город уехала. Мешки… Два бульбеных мешка лекарственных трав с собой повезла. Дали Бог! Во-о-о… Старые черепки, в которых настои варила… Белые холстины… Кому они нужны в том городе? В городе сидят и телевизор крутят или книжки читают. Это мы тут… Как птицы… По земле, по траве, по деревьям читали. Если земля весной долго открывается, не тает, то жди летом засухи. Светит луна вяло, тёмная, то скот не будет родиться. Улетели журавли рано – к морозам… (Рассказывает и тихо покачивается в такт своим словам).
У меня сыны хорошие, и невестки ласковые. И внуки. Но с кем ты в городе на улице заговоришь? – чужина. Пустое для сердца место. Что вспомнишь с чужими людьми? Я в лес любила ходить, мы с леса жили, там всегда в компании. При людях. Теперь в лес не пускают… Милиция стоит, сторожит радиацию…
58 
