Лёгкий, ненавязчивый романчик 
91 
– Нет, – ответила она, удивившись, потому что прежде он никогда не спрашивал о ее замужествах. – Только добровольные работы, – добавила она, – и то, чем я всегда занималась – информация о спорте на телевидении.
Он улыбнулся.
– Как-то, помнится, ты говорила, что работала по-настоящему.
– Да, – ответила она со вздохом. – Существует множество мест: госпитали, музеи и десятки других, которые не смогли бы функционировать без добровольцев. Они выполняют там тяжелую работу, иногда по сорок, а то и больше часов в неделю. Им весьма признательны, а иногда даже благодарны.
– Я бы не превозносил их.
– Неужели? К чему тогда весь разговор, если это не настоящая работа?
– Потому что его завела ты. Сначала ты сказала, что не работала, когда была замужем, а потом заявила, что была волонтером.
Она рассмеялась.
– Ты прав, мне не следовало так говорить. Задумчиво взглянув на Ника, она продолжала:
– Вся разница в зарплате; вернее, в той власти, что кроется за ней. Один обладает силой платить, а рабочий имеет слабость нуждаться в деньгах. Там, где финансовая сторона не затрагивает отношений, нет различия ни в положении, ни в силе. Тогда ты не воспринимаешь свое занятие как работу.
– Имеешь в виду, что это есть совместное усилие. Или дружба.
– Или супружество.
Он улыбнулся.
– На которое всегда есть надежда, не так ли? Но зарплата, деньги еще не все; как насчет власти? Учителя обладают властью над учениками, генералы над капралами…
– Ты прав, но принцип остается неизменным; власть давать и отбирать у нуждающегося, и потому слабого. Работая волонтером, я равна со всеми, потому что у меня нельзя ничего забрать. И конечно же, я не боюсь потерять работу, если я кому-то не подойду.
– А можно лишиться такой работы из-за некомпетентности?
Она помолчала.
– Полагаю, да. Но скорее всего меня не уволят; меня переведут на другой участок.
– Потому что знают, кто ты?
– Потому что неприбыльным организациям всегда необходима помощь.
Они рассмеялись. Перед ними стояли закуски, и Ник попробовал окорок. На его лице отразилось удовольствие. Молча он отрезал еще кусочек.
– Замечательно. Ничего подобного нет в Америке.
– То, что в Америке называют окороком, вовсе не окорок. Я всегда ждала поездки в Италию, чтобы попробовать настоящего окорока.
– А если нет возможности часто посещать Италию…
– Тогда я употребляю другие блюда. Нет смысла ждать самого лучшего.
– Есть люди, которые никогда не попадут в Италию.
– В таком случае они никогда не отведают настоящего окорока. Они вполне могут есть американскую ветчину; мы, кстати, неплохо ее готовим. Так они достигнут компромисса.
– А ты шла на компромиссы после смерти мужа?
– Конечно же, шла, когда не было другого выхода.
– Например?
– Моя первая квартира и дом, в котором я живу сейчас. За ту сумму, которую я плачу за его аренду, я могу купить, пожалуй, только ветчину или, может быть, вот такой окорок, но, разумеется, не найти жилье, хотя бы отдаленно напоминающее мое поместье в Мидлбурге.
Он кивнул.
– В чем еще ты шла на компромисс, кроме жилья?
– Ни в чем. Я не покупала одежды, потому что не могла позволить себе той, к которой привыкла, а та, что имеется, послужит еще долгое время. Она вышла из моды, в этом, полагаю, мой компромисс, но все же такова, какой, на мой взгляд, должна быть одежда.
Он вновь кивнул, и его глаза потемнели.
– Этот разговор непонятен тому, кто всегда был беден.
Она взглянула на него, немного насупясь.
– Не считаешь ли ты меня бесчувственной?
– Мне кажется, ты не понимаешь, что значит не иметь денег. Такое впечатление, что ты считаешь все происшедшее с тобой не совсем реальным. Возможно, ты воспринимаешь прошлое как мечту, но мечта это или нет, ты все-таки надеешься возвратиться в него, даже если не представляешь себе, как все это произойдет. Если предложить назвать срок, когда это может случиться, то ты, мне кажется, ответишь: до того, как износится моя одежда.
Валери покраснела.
– Не помню, чтобы ты был жесток. Неужели дело в том, что в те дни я была настолько наивна, что даже ты казался мне восхитительным?
– Так мне и надо, – резко сказал Ник, страшно недовольный собой. – Прости.
Увидев блеск в ее глазах, гордо вскинутую голову, он внезапно почувствовал жгучее желание близости и признался себе, что мечтал об обладании ею с того самого мгновения, как они сели рядом. «Наверное это-то желание и усилило напряжение за столом, – подумал он. – Ощущает ли это Валери?»
91 
