127 
— Не думала, что вы двое сможете поладить.
— Я тоже. Но мне кажется, сейчас речь не о совместимости характеров.
Так мне кажется. Тогда о чем речь? Джоли стоит в голове очереди, жонглирует несколькими стаканчиками с мороженым.
— Нужно возвращаться, — говорю я, но не двигаюсь с места.
— Мне кажется, тебя влечет к Сэму, — констатирует Ребекка.
— Да брось ты! Я же замужем, забыла?
Слова слетают с губ автоматически. Замужем…
— А ты еще помнишь?
— Разумеется, я не забыла. Мы с твоим отцом женаты уже пятнадцать лет. Разве замуж выходишь не по любви?
— Это ты мне ответь, — говорит Ребекка.
Я прищуриваюсь.
— Конечно, по любви.
А там посмотрим, сможешь ли ты продолжать любить того, за кого вышла замуж. Но сейчас речь не об этом.
— Сэм для меня просто друг, — многозначительно говорю я. — Мой друг.
Если постоянно это повторять, и сам поверишь.
Среди зарослей, словно из ниоткуда, возникает пруд. Он квадратный и мерцающий, с трех сторон окруженный короткой, опаленной солнцем травой, а с четвертой — самодельным пляжем. Сэм говорит, что дно тут песчаное.
— Мне все равно, — весело отвечаю я. — Я плавать не собираюсь.
— Держу пари, ты передумаешь, — уверяет он.
— А я держу пари, что нет, — говорит Джоли. — Я двадцать лет пытаюсь затянуть ее в воду. — Он кладет укулеле, на котором играл, на полотенце и снимает футболку. На нем выцветшие полосатые плавки. — Я уже иду! — кричит он Хадли и Ребекке, которые ждут у воды.
Я начинаю аккуратно расстилать полотенца. Делаю это так, как мне больше всего нравится: чтобы все полотенца прилегали друг к другу, чтобы на них не попадал песок.
— Пойдем хотя бы к воде, — зовет Сэм.
Я поднимаю глаза и успеваю увидеть, как Хадли красиво ныряет головой вниз с одного из двух пирсов, доходящих до середины пруда.
— Ладно, — соглашаюсь я. Половину полотенец я расстелить не успела. — Но я только постою на берегу.
Хадли с Ребеккой на мелководье. Он подплывает под нее и усаживает себе на плечи, а потом встает — моя дочь возвышается над озером, как великанша. Она ныряет, всплывает на поверхность и убирает волосы с лица.
— Еще раз! — кричит она.
Я не успеваю заметить, как Сэм завел меня по щиколотку в воду.
— Не так уж и страшно, верно?
Вода теплее, чем я ожидала. Я киваю. Вглядываюсь в подкрашенную голубизну воды и замечаю их.
Если бы я не знала наверняка, то подумала бы, что мои ноги окружают миллионы скрюченных сперматозоидов. Я чуть ли не выпрыгиваю из воды, но Сэм тянет меня назад.
— Это всего лишь головастики, понимаешь? Из них вырастают лягушки.
— Я не хочу, чтобы они плавали вокруг меня.
— А у тебя нет выбора. Они тут раньше поселились. — Он опускает руки в воду. — В детстве, мальчишками, мы носили головастиков домой в ведре. Пробовали кормить их салатом, но они всегда погибали.
— Я не люблю лягушек, — признаюсь я.
— Только червей?
— Только червей, — улыбаюсь я.
— Лягушки удивительные создания, — говорит Сэм, беря меня за руку. — Умеют дышать и воздухом, и под водой. Ученые говорят, что лягушки — недостающее звено в эволюции. Утверждают, что люди произошли из океана, а лягушки — переходная стадия между водой и сушей.
— Откуда ты все знаешь?
Сэм пожимает плечами.
— Отовсюду понемногу. Я много читаю.
Вдалеке я слышу крик дочери. Я поворачиваю голову и вижу плавучий пирс, на который ее пытается втащить Хадли. Сэм какое-то время наблюдает за ними, потом поворачивается ко мне.
— Должно быть, восхитительно быть матерью.
Я улыбаюсь.
— Еще бы! Открываешь в себе первобытные животные инстинкты. Держу пари, что смогу отличить крик Ребекки от криков остальных детей.
Я вижу, как Ребекка грациозно подтягивается и на животе вползает на пирс.
Сэм отпускает мою руку и кивает на воду. Я обнаруживаю, что стою в воде по бедра. Я даже не заметила, как мы зашли сюда. Я подпрыгиваю, но мы слишком далеко от берега, и мне просто некуда деваться.
— Это дешевый, грязный трюк! — негодую я.
Сэм усмехается.
— Может быть, но он сработал.
Я чувствую, как он смотрит словно сквозь меня, поэтому, не поднимая глаз, отворачиваюсь.
— Пойду дальше заниматься полотенцами, а ты купайся.
Расстелить шесть полотенец много времени не занимает, поэтому я сажусь на краешек одного из них и наблюдаю, как остальные резвятся в пруду. Ребекка разбегается на мелководье и прыгает на Хадли, а он поднимает ее в воздух и пытается удержать, но в итоге оба падают в воду. Джоли лениво плавает на спине, это его любимый стиль, и выпускает сквозь зубы фонтанчики воды. А Сэм рисуется: пробегает по одному из деревянных пирсов, взмывает вверх, сложив свое крепкое загорелое тело в двойном кульбите, и ныряет. «Прямо как ребенок», — думаю я и вспоминаю, что он еще совсем молод.
127 
