123 
Джейн спрашивает, во сколько обычно все встают по воскресеньям, но я не успеваю ответить, потому что кончик удочки начинает неистово подергиваться. Она распахивает глаза, крепко хватает удилище, а окунь начинает уплывать с леской.
— Сильный какой! — кричит Джейн. При этих словах окунь дугой вылетает из воды, вновь пытаясь спастись бегством. — Ты видел? Ты видел его?
Я перегибаюсь через борт и чуть подтягиваю леску вверх. Из воды появляется сине-зеленая рыба. Крючок зацепился за уголок губы, но рыба не собирается сдаваться без боя.
— Ну-с… — говорю я, поднимая окуня вверх.
Его подвижный полупрозрачный рот образует идеальную букву «О». Через него можно увидеть его внутренности. Рыба бьет хвостом, изгибаясь полукругом, и кажется, будто у нее нет позвоночника. Я держу ее на весу таким образом, что один покрытый пленкой зеленый глаз смотрит на меня, а второй на Джейн, — рыба видит нас одновременно.
— Что скажешь о своем улове?
Она улыбается. Я вижу ее аккуратные ровные белые зубы — словно маленький ряд кукурузных зернышек сорта «Снежная королева».
— Он восхитителен! — восклицает Джейн, трогая пальцем хвост. Как только она его касается, рыба дергается.
— Восхитителен, — повторяю я. — Я слышал, как окуней называли огромными, но никогда ни один рыбак не хвастался восхитительным уловом.
Я поглаживаю скользкое тело рыбы. Нельзя ее слишком залапывать, потому что она будет пахнуть человеком, когда я отпущу ее назад в воду. Достаю у нее изо рта крючок.
— Смотри, — говорю я, держа рыбу над водой, и отпускаю ее. На долю секунды она замирает у поверхности озера, а потом одним мощным движением хвоста ныряет так глубоко, что мы теряем ее из виду.
— Мне нравится, что ты ее выпустил, — говорит Джейн. — Почему?
Я пожимаю плечами.
— Я лучше поймаю ее еще раз, чем буду жарить такую крошечную рыбку. Я оставляю рыбу, только если точно знаю, что съем ее.
Я снова протягиваю удочку Джейн, но она качает головой.
— Теперь ты.
Я забрасываю удочку и тут же ловлю солнечную рыбу, двух маленьких окуньков и одного большеротого окуня. Каждую рыбу я поднимаю к солнцу, гордясь уловом, и объясняю Джейн разницу между ними. И лишь выпустив последнего пойманного окуня, я замечаю, что Джейн меня не слушает. Она держится правой рукой за левую и баюкает ладонь, поджав указательный палец.
— Прости, — извиняется она, когда замечает мой взгляд, — просто занозу загнала.
Я беру ее за руку. После прохладной рыбы ее кожа кажется удивительно горячей. Заноза засела глубоко.
— Попытаюсь ее достать, если не хочешь, чтобы произошло заражение, — обещаю я.
Она с благодарностью смотрит на меня.
— У тебя есть иголка? — спрашивает она, кивая на коробку со снастями.
— У меня есть чистые крючки. Они подойдут.
Я достаю совершенно новый крючок из тонкой пластиковой упаковки, разгибаю его — и он становится похож на крошечную стрелу. Не хочу, чтобы ей было больно, но кончик крючка специально заострен таким образом, чтобы цепляться за любую плоть, в которую он попадает, чтобы рыба не сорвалась. Джейн закрывает глаза и отворачивается, протягивая мне руку. Импровизированной иголкой я царапаю ей кожу. Когда выступает кровь, я опускаю ее руку в воду, промыть.
— Уже все?
— Почти, — говорю я неправду. Я даже не приблизился к занозе.
Я все глубже и глубже просовываю крючок в кожу, время от времени поднимаю глаза и вижу, как она морщится. Наконец я подцепляю занозу и крючком придаю ей вертикальное положение.
— Теперь не дергайся, — шепчу я и, прижав зубы к ее пальцу, достаю занозу. Опускаю ее руку под воду и говорю, что можно поворачиваться.
— А нужно? — спрашивает Джейн.
Ее верхняя губа дрожит — я чувствую себя отвратительно.
— Прости, что было больно, но, по крайней мере, занозу вытянули. — Она храбро кивает, совсем как маленькая девочка. — Наверное, ты никогда не мечтала стать доктором.
Джейн качает головой. Она вытаскивает руку из воды и критически осматривает палец. Когда ранка начинает заполняться кровью, она снова закрывает глаза. Я наблюдаю, как она засовывает палец в рот, чтобы остановить кровь. И думаю: «Я и сам мог бы это сделать. Я бы с удовольствием это сделал».
53
Оливер
Мои чувства включаются не сразу. Я никогда в жизни не терял сознание, никогда в жизни не просыпался в незнакомом месте, даже не представляя, где нахожусь. Но потом я, поморгав, различаю занавески с бахромой в комнате официантки Микки и начинаю вспоминать всю скверную ситуацию.
123 
