Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
140 
— Он ест очень мало, — сказал Марат. — Модифицированный пищеварительный тракт… В принципе, он может и вообще без еды… Только вода, минеральные соли и витамины…
Брюнет кивнул и посмотрел на собеседника, как на равного, даже с некоторой благодарностью, и по этой мгновенной перемене Марат понял, что его пришли не пугать рассказами насчет оторванных ушей; тем временем брюнет быстро обдумал полученные сведения, немного поскучнел и произнес:
— Я руководитель оперативной группы. У меня есть рабочий псевдоним, и не один… Но я их не люблю. Мешают доверию… А между мной и тобой нужен хороший ментальный контакт… Ты пилот, и неплохой пилот… Ты знаешь, как важно иметь контакт.
Хорошо работает, подумал Марат. Уже подпустил похвалу. Едва установил контакт — и сразу его развивает.
Захотел опять сказать что-нибудь звонкое, дерзкое, но собеседник понял и продолжал, повысив голос:
— Короче говоря, обойдемся без имен. Для тебя я Директор. Это чистая правда, потому что в своей конторе я самый что ни на есть настоящий директор. Глава Департамента зачистки… — Брюнет покосился на вплетенную в волосы Марата ярко-синюю жилу дракона-амфибии, коротко хмыкнул. — Теперь повтори, как ты должен меня называть.
— Директор.
— Очень хорошо. Идем дальше. Ты устроил побег Соломону Грину. И сорвал нам всю операцию. Ты сделал это, чтобы дать нам понять: все наши разработки и расчеты — ерунда. У тебя есть свой план, и это, с твоей точки зрения, единственно верный план… Ты хочешь не только принимать участие в зачистке, но играть главную роль… Чему ты улыбаешься?
— Извините, — сказал Марат. — Но вы барабаните, словно киборг. А настоящий киборг говорил, как человек. Это смешно.
— Заткнись, — посоветовал Директор. — Хорошо смеется тот, кто смеется тихо. Давай, рассказывай свой план.
Марат снова почесал грудь. Масло чихли давно высохло, кожа зудела.
— Отзовите моего двойника, — начал он. — Выпустите меня в Город. Я всё сделаю сам. А ваша команда пусть контролирует каждый мой шаг. Я сам уничтожу Пирамиду и храмы. Упраздню культ Отца и Сына… Всё будет очень аккуратно и спокойно. Жилец — то есть Грин — нужен мне как оппонент. Чтобы гнев дикарей был направлен на него, а не на меня. Я объявлю всем, что ко мне пришла Мать Матерей и велела разрушить всё, что я создал. Город есть ложный Тжи, он не должен существовать…
Директор слушал, казалось, без всякого интереса.
— Я ликвидирую классовое общество, — продолжал Марат, — и передам бразды в руки матерей родов. Я расселю Город… Потом…
— Всё ясно, — перебил Директор, сверкнув глазами. — Это не очень интересно. Лучше скажи мне вот что: сколько рабов сейчас в твоем государстве?
— Около семи тысяч. В основном — горцы. Но есть и местные рыболовы, сами себя продавшие… Еще северяне, которых обратили несильно…
— Что ты будешь с ними делать?
— В каком смысле?
— В прямом! — Директор раздраженно засопел. — Десять минут назад ты бил себя в грудь и кричал, что создал целый народ… Ты ошибся, Марат. Ты не создал народ. Город не надо расселять. Дикари сами вернутся на родовые земли, и через год или два здесь не будет никакого народа. Им еще рано быть народом. Первый народ на этой планете появится через две тысячи лет, плюс минус двести… Но рабство — тут я должен тебя поздравить, дружок. Семь тысяч особей, отвыкших отвечать за свои поступки. Согласных работать за еду. Лишенных достоинства, привыкших к унижению, к побоям… Говори, куда ты денешь семь тысяч рабов?
Марат задохнулся.
— Послушайте, рано или поздно здесь всё равно будет рабство. Всякое общество проходит эту стадию…
— Кто тебе это сказал?
— Что?
— Про «всякое общество»? Про «стадию»? Откуда такой вывод? С чего ты взял, что рабство неизбежно?
— Так было на Старой Земле! Разные культуры на разных материках независимо друг от друга…
— Замолчи, — перебил Директор. — Не вижу ничего общего между этой планетой и Старой Землей. Рабство — это болезнь. Нечто вроде вируса. Одни цивилизации заболевают, другие — нет. Цивилизация Старой Земли долго болела рабством, но излечилась. Здесь мы имеем случай сознательного заражения. Семь тысяч рабов. Несколько тысяч хозяев. Их дети, супруги, члены их семей. Прочие особи. Те, кто прямо не участвовал, но видел и запомнил. Итого, на глаз, около тридцати тысяч инфицированных. Это очень много. Мы не сможем стереть всем память, слишком велик риск мутации…
140 
