60 
— Рацию бы сюда, — вздохнул унтер.
И тут меня как током кольнуло. Вскочил, подбежал к окну, глянул осторожно… ну да, стоит мой «зверик» с унылым видом, брошенный всеми и покинутый.
— Рацию, говоришь, — ухмыльнулся я. — Будет тебе рация.
Самое забавное, что больше всего воплей было даже не от самой Стаськи, а от Михеева — он-де в это штатское тряпье не полезет!
Расчет у меня был простой — даже если те, кто нас вчера видел, сейчас на дверь парадного входа пялятся, все равно то, что они девчонку в платье типа «ночная сорочка» с низеньким панцерником в берете сумеют… как же это… а, проассоциировать, так вот, шанс на это, по моему скромному мнению — нуль сотых хрен десятых. Ну а пока они будут стаськины бретельки разглядывать, мы уже до «зверика» доберемся.
Так и получилось.
Я, само собой, первым делом к своему сюрпризу потянулся. Захватил аккуратно, вытащил, высунулся из башни, гляжу — от дальнего конца улицы двое шагают. Полицай гражданский местный, пожилой уже, с карабином на плече и парень молодой, в рваном пиджачке, сандалиях на босу ногу… и с ручником наперевес — я, как его увидел, сразу подумал, что из этого самого ручника нас вчера и подбадривали.
Было бы, наверное, интересно эту парочку живыми попытаться взять. Но, во-первых, морду бить, когда у тебя в каждой руке по гранате без кольца — занятие лично для меня малость нервное. А во-вторых, я куртку, что в особняке нашел, прямо поверх формы набросил, так что весь вопрос — разглядят они нашивки на воротнике прежде, чем на уверенный бросок подойдут или нет.
Не разглядели.
Пока они шли, я все думал — чего бы им такое сказать, веселое и напутственное. Только голова после вчерашнего соображать совсем не хотела. А хотела она обмотаться холодным компрессом, да в коробку с ватой, в крайнем случае — на подушку особняковой кровати. В общем, ничего особо оригинального я так и не выдумал — зато улыбнуться сумел.
— Утро вам хорошее, люди добрые. Будете в рай заходить — святому Петру от меня привет передайте!
И, пока они эту сентенцию переварить пытались, швырнул в их сторону обе гранаты.
В принципе, шанс у них был, хоть и хилый — запал у «тридцатьпятки» горит секунды четыре точно, вполне можно подхватить, да отшвырнуть… при надлежащей сноровке. Только они им не воспользовались. Замерли с оторопелыми рожами, попятились…
Досматривать я, понятно, не стал. Ссыпался вниз, задраил люк.
— Стась… как там связь?
— Пытаюсь…
— Милая, — тихо так в переговорник сказал я, — тебе сколько раз повторять: НЕ НАДО ПЫТАТЬСЯ! ДЕЛАТЬ НАДО!
— Силен ты орать, командир, — полминуты спустя отозвался Михалыч снизу.
— Движок запускай!
— Зачем?
— За шкафом, мать твою через пень-колоду! Ты думаешь, я башню вручную крутить буду? Все семьсот пятнадцать оборотов маховичка?
— Запускаю…
Сразу веселее стало. Я башню вправо-влево для пробы покрутил, прикинул варианты — и оставил ее развернутой в сторону улицы, которой мы вчера выкатились. Если, думаю, в другом конце улицы чего объявится, развернутъ успею, а тут — всего ничего.
Тут у меня в наушниках защелкало.
— Есть связь, — раздался снизу голос Стаськи.
Перещелкнул тангенту — и сразу услышал Вольфа.
— «Котенок-1», как слышишь? Прием.
— Я — «Котенок-1», — кричу, — слышу отлично!
Черт, знал бы ты, Кнопке, как мне радостно тебя слышать!
Глава седьмая
Дальше уже все пошло хорошо. Вольф в первую очередь связался с летунами, и они на соседние улицы зажигалок сыпанули — отсекли нас огнем. Минут через двадцать десантники подошли, а еще через полчаса — «Мамонт» из личного резерва майора и брэмка. Подцепили — и вытащили.
В полку на нас все смотрели, словно на выходцев из преисподней. Наверное, в каком-то смысле оно так и было.
От нашей третьей роты осталось, — считая мою машину, — четыре панцера. К тем двум, что прихлопнул «Муромец», добавился «Котенок-4» из моего взвода, машина Ральфа Баумана. Их сожгли бронебойщики, расстреляли с кормовых ракурсов. Потом, когда мы зачистили тот район, восемь пробоин насчитали, выскочить не успел никто.
В третьем взводе тоже потеряли один панцер. Еще сгорел «Котенок-7», так что теперь от второго взвода не осталось никого, и где-то неподалеку от него осталась машина комроты. Правда, «обер Мойша» со своим экипажем сумел выбраться и сейчас лежит в госпитале, наводчика и заряжающего я забрал в свой экипаж, а радиста с мехводом отправил в распоряжение штаба. В госпитале же оказался Гюнтер, мой «Котенок-5», который выводил свой панцер, высунувшись из люка — и вывел, но сам поймал при этом две пули… впрочем, врачи сказали, что прогноз обнадеживающий. Взамен прислали Вальтера Хофманна.
60 
