очень нудно 
2 
Народу во всем этом обозе, считая тех, что уже по кустам разбрелись, сотни три. В форме из них хорошо если четверть, а остальные… ладно бы просто в гражданке, а то ведь один в халате шелковом, другой в смокинг вырядился — а из-под фалд кальсоны торчат. И бабы — одна, две… пятерых я насчитал, а потом у меня от возмущения считалку перехватило.
— Вольф, — повернулся я к майору, — это ж издевательство натуральное! Этот сброд… патроны тратить жалко, разве что на гусеницы намотать!
— Спокойно, Эрих, — процедил он сквозь зубы, — не будем судить по внешнему виду, — и недобро так ухмыльнулся.
Охранения, понятное дело, эта гопа никакого не выставила — мы почти до дороги дошли, пока нас одна девка не засекла, да как завизжит, бутылкой тыча:
— Кайзерцы! Гляди, братва, кайзерцы!
Как они сразу затворами защелкали…
Вольф остановился, затянулся напоследок, окурок аккуратно так каблуком сапога притоптал и спокойно, вроде бы и голоса не возвышая, поинтересовался:
— Кто здесь есть командир?
— Точно, кайзеровец! Гля, говор какой!
— А сам-то ты откуда такой красивый выполз?
— Хлопцы, а может, того… стрельнуть?
— Кто здесь командир? — повторил Вольф.
Тут у монастырского автобуса задняя дверь разъехалась и выпала из него на свет божий троица, один другого колоритнее. Первый — боров, метра под два, выше пояса из одежды только ленты пулеметные крест-накрест, сам пулемет небрежно так на плече одной лапой держит, пузо, как у этих… самурайских… борцов сумо, и сплошь татуировками разрисовано, прям хоть свежуй и на стену гобеленом вывешивай. Второй — в шляпе стильной, плаще легоньком цвета мокрого асфальта и шарфике. А шарфик тот не из парашютного шелка, а модельный, по виду марок на полсотни тянет, довоенных, понятно, руки в карманах плаща держит и оттопыриваются карманы при этом квадратно так. Ну а третий, между ними — с ног до головы в черной джинсе, сутулый, все время под ноги глядит, словно пуще смерти споткнуться боится. И лет ему не-пойми-сколько. Бывают такие — глядишь в упор и все равно не поймешь, то ли он уже четвертый десяток разменял, толи ты с ним ровесник без малого.
Подошли они к нам шагов на пять, боров нас взглядом смерил, презрительно так скривился — ну да, из такого, как он, если по живому весу считать, троих майоров наделать можно, а уж Эрихов и вовсе штук пять выйдет и еще взводный суточный мясной паек останется — и гнусаво:
— Хто ето тут вякает?
Вольф мне чуть кивнул — сам-то он хоть и понимает почти все, но в разговоре запинается, — только я уже и без его кивка рот открывать начал.
— Во-первых, не вякает, а желает разговаривать командир имперского отдельного тяжелого панцербатальона майор Вольф Кнопке. А во-вторых, не с тобой, а с командиром… вашим.
У борова аж челюсть отвисла. Подобрал он ее кое-как, захлопнул… Аж голос сиплым стал.
— Ты, сопляк… я таких…
— Найн! — перебил я его. — Это я таких, как ты, за последние пять лет выше крыши навидался — когда они, оружие побросав, с поднятыми руками из нор выползали.
— …за шею… голыми руками… мне сам генерал Митрохин…
— Что ж, — ехидно так поинтересовался я, — ты своих геройских знаков отличия не носишь? Шкура вон какая дубленая — целую панораму изобразили. Пришпилил бы к брюху, да ходил, медальками звеня, так все бы видели и слышали — герой идет.
За спиной у борова как грохнули со смеху — он на них оглянулся, побагровел, шагнул…
— Довольно, — вроде бы негромко это сутулый сказал, а гогот и ржанье враз как обрезало. Боров же и вовсе на сдутый шарик стал похож — побледнел, обмяк и тихо так забормотал.
— Батько, я ж токо…
Сутулый в его сторону даже не покосился. Подошел к нам вплотную, глаза от земли поднял… глянул я в его ледышки тусклые, и пальцы сами собой к затворной коробке потянулись. Доводилось мне людей с неприятным взглядом встречать, один гауптман Раух чего стоил, но такого… не знал я, что у человека такой взгляд бывает, а уж тем паче, когда он на другого человека смотрит. Помню, возили нас в школе перед самой войной в зоопарк, на экскурсию, так в тамошнем гадюшнике, террариуме то бишь, гады эти, кайманы и прочие змейства — и то, по-моему, друг на дружку по-иному заглядываются. Сутулый перевел взгляд на Вольфа.
— Атаман боевого отряда Союза черкасских анархистов, Николай Давыдович Шмель, — представился он, — весьма рад знакомству с вами, господин майор, — и руку протягивает.
2 
