152 
И тут зверь начал подниматься. Зашуршал, заскрипел стланик, разлетелись по сторонам веточки и хвоинки, а ящер все лез и лез наверх, пошатываясь на непослушных лапах.
«Может, оно нас боится, – без особой надежды подумал Мушкетов. – Может, оно выберется из ямы и убредет?»
Чудовище поднялось во весь рост, оторвав от земли передние лапы. Зелено-бурые бока ящера надулись на вздохе, но из пасти не донеслось ни звука. От зверя несло смолой и куриным пометом.
«Только не стрелять!» – взмолился мысленно геолог. Он помнил, как живучи жители Земли Толля, как пытался ползти такой же тикбаланг с дважды переломанным позвоночником. Если тварь взбесится, она успеет размазать неудачливых людишек в промокашку, прежде чем те уложат ее огнем из винтовок. Если уложат.
Пригнувшись, молодой ученый осторожно свалил бессознательное тело мичмана Шульца с плеча на мягкий, прогнувшийся стланик.
Внезапным движением ящер опустился обратно на все четыре лапы. Хрустнул под тяжестью копыт стланик. Башка, и правда напоминавшая в таком ракурсе голову гигантской лошади, боднула геолога в грудь с такой силой, что тот едва не повалился с ног.
Мы ему мешаем, понял Мушкетов. Мешаем затаиться и прийти в себя. Как же его отогнать, чтобы проклятая тварь не сочла людей угрозой, вроде стимфалиды, и не набросилась? Отойти самим не получится – зверь выйдет из себя раньше.
– Пошла прочь, – неуверенно проговорил геолог. – Кыш.
Голоса его не испугался бы и заяц.
Широкие ноздри раздулись. Ящер трубно выдохнул-всхрипнул, приоткрыв пасть и обдав человека канифольным духом.
– Сейчас я ей… – Горшенин клацнул затвором.
– Не надо! – Мушкетов вскинул руку и застыл, вспомнив, что ящеры пугаются всего, что может напомнить о стимфалидах. – Затопчет.
Зверь вновь попытался боднуть назойливое двуногое, но промахнулся. Ящеру было дурно, ящера пошатывало.
– Пошла прочь! – уже увереннее прикрикнул геолог.
Ему пришло в голову врезать ящеру, точно корове, по чувствительному носу, но о грубую шкуру запросто можно было рассадить пальцы, а зверь бы ничего не почувствовал. Зато на поясе у Мушкетова висел, сложенный вчетверо, длинный кусок веревки, который они с Талой подобрали в лагере, да так и не нашли применения. Вот теперь ей нашлось дело.
Наскоро накинув одну из веревочных петель вокруг запястья для верности, геолог покрепче стиснул импровизированную плетку и со всех сил протянул ею динозавра по тупому рылу.
Вот этого делать не следовало категорически.
Огромный зверь приоткрыл пасть, и одна из петель веревки насадилась по всей длине на мелкие острые зубы-гвозди. От боли и неожиданности ящер поднялся на дыбы вместе с зацепившейся плеткой, но вырвать ее из рук геолога не сумел – веревка намертво охватывала тому запястье.
Вместо этого оторвался от земли сам Мушкетов, оторвался и повис на одной руке, врезавшись боком в шершавое плечо динозавра, не в силах ни вывернуться, ни отцепиться.
Ящер не был очень крупным – метров семь вместе с хвостом. Это значило, что, когда чудовище встало на цыпочки, пятки геолога оторвались от земли на высоту человеческого роста. Свободной рукой Мушкетов уцепился за спинной гребень ящера, потому что иначе его возило бы лицом по усыпанной костяными бляшками шкуре.
Это спасло ему жизнь.
Вновь грохнувшись окарачь, зверь решил, что с него довольно. Непонятные, опасные твари выгоняли его из логова, одна из них набросилась, вцепилась в спину, точно стимфалида, и все инстинкты требовали бежать куда глаза глядят, спасаться, пытаться сбросить хищника. Длинным прыжком сорвавшись с места, ящер перешел на стремительную, валкую иноходь, встряхиваясь время от времени всем телом.
Вжавшись в колючий жесткий бок, геолог до крови на пальцах стискивал торчащие под грубой кожей костяные наросты. Он понимал, что, если отпустит сейчас дрожащую под рукой опору, его сбросит под ноги мчащемуся чудовищу, а проклятая веревка не даст ни откатиться, ни отбежать, и даже если тварь не раздавит в паническом бегстве, то разметет по кустам и кочкам, не в силах оторваться от источника своего ужаса, как котенок бежит от привязанной к хвосту консервной банки…
Дюйм за дюймом Мушкетов подтягивался, упираясь коленом в кривые, острые ребра ящера, пытаясь вскарабкаться на гребнистый загривок, а мимо пролетали ветви, что-то трещало и ломалось по сторонам. Тварь подпрыгнула на бегу, геолог рванулся вперед и вверх, забросил ногу и разом оказался на вершине. Позвоночный гребень тупой пилой прошелся по бедру изнутри, Мушкетов задохнулся от боли, но теперь ему оставалось только держаться, стиснув коленями тощую спину динозавра.
152 
