Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
13 
Хотя в этом ты не можешь быть уверен.
Не понял?
Раз тебя так ужаснуло, когда ты раздавил руку велосипедисту, то что-нибудь гораздо отвратительнее, например убийство, ты бы и вовсе забыл.
Тут ты права.
Но у тебя ничего в мозгу сейчас не щелкнуло? Звоночек не зазвенел?
Нина, по-моему, ты хочешь довести все до абсурда.
А по-моему, было довольно странно с твоей стороны рассказать историю о покалеченном велосипедисте при иностранцах, которых мы пригласили на семейный обед. Ты представляешь не только лично себя, Телеман, но также и меня и, по сути дела, свою страну. Теперь Бадеры наверняка решат, что все норвежцы — с большим приветом.
Хорошо. В следующий раз я расскажу другую историю.
Если следующий раз будет.
Что ты имеешь в виду?
Не знаю.
Но что ты хочешь сказать?
Что я по твоей милости, Телеман, не знаю, на каком я свете. У меня нет уверенности, что ты отличаешь реальность от фантазий и что другие взрослые люди могут уловить в этом логику.
Я тебя не совсем понимаю.
Ты живешь в мире, где воспоминания сливаются с фантазиями, но это не театр, Телеман, нет, это мы, ты, я, наши дети. Мы, например, пытались пообщаться с некими людьми, но из-за тебя все превратилось непонятно во что, в сцену, и даже если в твоей голове все это как-то состроено, людям вокруг тебя об этом ничего не известно.
Это серьезная проблема?
Да.
Но так было. Велосипедист налетел на машину, и я переехал его руку.
Я понимаю.
И рука выглядела приплюснутой.
О'кей, спокойной ночи.
Спокойной ночи.
Что ты делаешь?
Готовлю завтрак.
Больше похоже на обед.
Нет, это завтрак.
Ты съешь обед на завтрак?
Нет, я позавтракаю.
Но завтрак смотрится как обед.
Нина, ты занудствуешь.
Что-о?
Тебе, конечно же, неприятны мои слова, хотя прошу обратить внимание, что я не повышал голоса и не был груб, но если бы посторонний человек невольно подслушал наш разговор, я бы не удивился, сочти он тебя скучным и неинтересным человеком.
Ты называешь меня скучным человеком?
Мне совершенно не доставляет удовольствия оправдываться перед тобой. У нас отпуск. Никаких дел и планов. Я проснулся и некоторое время лежал, с удовольствием думая о театре, потом проголодался, встал и решил приготовить рыбное трио с пряной сальсой, потому что мне интересно испробовать этот рецепт. Время дня и вся эта рутина, что принято есть на завтрак, что не принято, меня не интересуют.
Тебя не шокирует, как Найджела на этом фото пихает себе в рот еду?
Нет.
То есть Найджелу ты скучной не находишь?
Не знаю.
Но как ты думаешь?
Думаю, она нескучная.
Я тоже нескучная.
Нет.
Ты только что это говорил.
Я сказал, что ты ужасно напоминаешь скучного человека.
Потому что я считаю странным есть обед на завтрак?
Да.
А ты интересная личность?
Этого я не говорил.
Но, по-моему, ты так думаешь.
Наверно, я более открыт. Меньше зажат условностями. Возможно.
А я, возможно, не считаю отсутствие границ той целью, к которой надо стремиться.
Возможно, и так.
Вот именно.
На том и порешим.
Да.
Хочешь попробовать?
Нет.
Попозже?
Пожалуй.
На обед?
Например.
Ты знал, что на самом деле это два города?
Да?.. Нет.
Бадер сейчас рассказал.
Понятно.
Один был Гармиш, а второй — Партенкирхен.
Здорово.
А перед зимней Олимпиадой тридцать шестого года их слили вместе.
Я понял.
Хотя жители были против.
Понятно.
Но Гитлер так решил, и все.
Очень в его духе.
Туристы часто называют город просто Гармиш, но это нехорошо, потому что многие жители Пар- тенкирхена на это обижаются. Так, по крайней мере, Бадер говорит.
А мы в какой части?
В Партенкирхене.
И Бадер тоже обижается на туристов?
Наверняка. Чуточку.
Ты его утешила?
Во всяком случае, я говорила с ним тепло и спокойно.
Понятно. Пользуясь названием Малые Перемешки, мы ловко увиливаем от этой проблемы.
Знаешь, хватит. Давай ты уже оставишь в покое эти перемешки.
Ни за что.
Это затрагивает чувства жителей, с этим не шутят.
А я шучу.
А если немцы придумают идиотское название для Осло?
Милости просим. Еще немного, и придется мне сделать это самому. Это надо записать, кстати.
13 
