Последние отзывы

  96  

Все это и многое другое о профессоре Озе Юля знала со слов одноклассницы Наташи Зимы – Кати Носовой.

– Ничего такого не было. Мой брат был дураком, дураком и помер. Если бы не его куриные мозги, мы бы сейчас жили не здесь, – он нервно обвел тонкой дрожащей рукой вокруг, – и не так… – его лапка с узловатыми пальцами брякнулась на стол, как срезанная, а маленькая птичья голова на тонкой шее мелко затряслась. Жидкие сальные волосы, облепившие череп, вызывали у всех присутствующих отвращение, а грязный воротник некогда белой сорочки и вовсе свидетельствовал о том, что Аристарх последние дни жил чуть ли не под землей, в канализации, настолько он был грязен и вонюч.

– Да, ваш брат не согласился бежать с вами в Америку. Быть может, причиной послужил его проснувшийся и так сильно раздражающий вас патриотизм, а может, просто его болезнь… Но главное, что вы никуда не поехали. В силу причин политического, я не знаю, финансового ли характера, но работы по исследованию фузариуса в институте были прекращены. Лабораторию закрыли, людей распустили…

– Свиньи! Это они, те, кто это сделал, и убили моего брата!..

– Возможно. Но мы сегодня говорим о вас. Профессор умирает, оставляя после себя журналы и кипы папок с научными разработками. Первое, что приходит вам на ум, это продать их. Вам ничего не стоит это сделать, поскольку люди, работавшие с Аркадием Мефодьевичем, у которых имелись аналогичные материалы, деградировали и отправились на помойку собирать протухшую колбасу и испорченное мясо, а то и на кладбище…

Это Наташа Зима тоже узнала от Носовой, которая в красках расписала историю одной профессорской семьи. Оставшись без средств к существованию после закрытия лаборатории Озе, бездетные муж и жена Крестьяниновы, не найдя работы и так и не дождавшись пенсии, чтобы выжить, стали собирать объедки на загородной свалке, а вскоре и умерли.

– …а оставшиеся в живых и здравомыслящие махнули на Запад и занялись новыми исследованиями…

– Как же, «новыми»! Те, что поумнее и помоложе, наверняка прихватили туда кое-какие Аркашины бумаги, – пробубнил зло Аристарх. – Разве ж теперь что узнаешь?

– Перед вами возникла проблема: кому продать этот научный материал? К кому обратиться? – между тем продолжала Юля. – Как заинтересовать этим грибком местных или московских толстосумов, которые ни черта не смыслят в биологии? Как объяснить им выгоду от приобретения рукописей и самого грибка, который спокойно плодился себе в самой дальней оранжерее, пожирая коку? Ведь что представляет собой этот грибок?

Озе сидел и тряс головой, глядя на окно, за которым проплывали блики от фар проезжающих машин. Крупные хлопья снега, касаясь стекла, медленно оплывали и сахаристыми островами сползали вниз, розоватые, подсвеченные уличным фонарем… Он молчал, вспоминая другие времена и своего брата, свои планы и надежды, которые рухнули по вине людей, сидящих вот за этим столом и ничего не смыслящих в жизни… и в смерти, которая, как и все на земле, условна.

– Ваш брат, профессор Озе, нашел разновидность грибка фузариуса, поражающего кусты коки, растения, из листьев которых получают кокаин. Фузариус паразитирует на корнях многих культурных растений и может полностью уничтожить урожай. Но самое главное заключается в том, что споры этого грибка способны годами удерживаться в почве. Именно этой проблемой и этими многолетними экспериментами и занимался ваш брат. Он хотел доказать, насколько важны эти эксперименты для всего человечества, поскольку наркотики охватили всю планету, и фузариус мог бы сгубить целые плантации коки и тем самым сильно сократить количество этого популярного наркотика… Но кокаин не выращивают в нашей стране. Кока растет в Южной Америке, стало быть, пусть они там из-за коки и переживают… Так, вероятно, решили в правительстве, и эти эксперименты были прекращены, а огромная теплица с кокой в нашем Ботаническом саду переориентирована на выращивание цветов. Единственным местом, где еще сеяли и выращивали коку, была ваша Багаевка, где и находится приусадебный участок профессора. Вам есть что добавить, «профессор»?

Озе резко вскинул голову и посмотрел на Земцову ненавидящим взглядом. Его только что назвали профессором. Правда, с опозданием на несколько десятков лет. А чем он, собственно, не профессор? Что, Аркадий был умнее его? Скорее удачливее. И язык у него был отлично подвешен. Да и внешне он выглядел, как настоящий профессор. Одна бородка да румяные щеки чего стоили! А кто виноват, что он, Аристарх, уродился таким невзрачным, да еще и заикой. Но если заикание с возрастом прошло, то мясо на тонкий и хрупкий скелет так и не наросло, да и росту не прибавилось. По его мнению, он не стал профессором исключительно в силу своего физического несовершенства. Но разве кому-то было до этого дело? И разве кто знал: чтобы выучить своего брата и кормить его, он зарабатывал деньги жестянщиком, работая до седьмого пота, выделывая из жести бидоны и канистры и продавая их на рынке. Он, такой маленький и внешне хрупкий, своими крепкими и умными руками превращал жесть в теплый воск, заставляя принимать нужные ему формы. Аркаша еще называл его руки «грабками», сильными, с мертвой хваткой… А кто помогал строить теплицы?!

  96