Последние отзывы

  22  

— Да, подожгли вчера босяки зачем-то, — флегматично кивнул детина и рыками стал командовать, как лучше тащить и кому с какой стороны браться.

— Вы их держите слишком вольно, вот и результат! — сверкнул очками Марк. Они у вас в коридорах гуляют, телевизор смотрят, чай пьют…

— А что с ними делать?.. В карцерах держать?.. — удивился тот. — Они же не преступники, а просто босяки, бездомные попрошайки. Пусть смотрят, не жалко.

Марк исподтишка показал мне глазами: «Какова охрана, а!..». Тем временем вахтеры деловито расстелили бумагу, выложили продукты и принялись закусывать. Детина, уточнив фамилию, пророкотал ее в коридор, а сам поспешил к товарищам, бросив на ходу:

— Сейчас приведут.

Марк, аккуратно разложив на крайнем столе полоску (куда надо было мазать чернила для отпечатков), включил в сеть поляроид, чтоб он нагрелся, проверил в нем кассеты, вытащил из сумки диктофон, шнуры, микрофон, начал раскладывать бумаги и анкеты, раскрывать пенальчики и сумочки.

Я вышел покурить, стоял у стены и смотрел на закусывающих сардельками вахтеров и на здоровяков, которые уже оттащили горелый остов в конец коридора и, выпятив животы под короткими жилетами, вразвалку отправились за решетку, ведущую в глубь тюрьмы. Оттуда — звон посуды, бормотание телевизора и звуки голосов.

— Вот его данные, просмотрите! — высунулся из комнаты Марк и подал мне анкету, на которой была фотография изможденного молодого человека с длинными волосами и тусклыми глазами.

Тут решетка отъехала, и показался тщедушный парень в сопровождении массивного мордоворота с круглой физиономией и складчатым подбородком. Руки верзилы, величиной с мою ногу, не свисали вдоль тела, а топорщились в стороны из-за непомерных бицепсов. Он был в кожаной безрукавке с заклепками, пуки волос торчали из подмышек, на тумбах-ногах — пятнистые хаки и черные сапоги, на голове — косынка, повязанная по-пиратски.

Парень с тревогой озирался по сторонам, зевал и ежился. Видно было, что он со сна. Длинные волосы стянуты на затылке косичкой. В комнате он понял, что мы не из полиции, и стал спокойнее. Молод, лет 20, в потертом спортивном «Адидасе». Я сказал ему, что это чиновник по его заявлению, а я переводчик, но парень никак не мог понять, кто мы такие и что нам надо от него:

— Какое убежище?.. Когда писал?.. Какое заявление?.. — Но потом до него дошло: — А!.. Да это я с похмелюги нацарапал, один чеченчик подбил — пиши, говорит, Щупляк, хуже не будет. Нет, не надо мне этого совсем, все равно не дадут, пусть лучше скорей домой посылают, устал я. Точка.

Эти слова удивили Марка донельзя:

— Такого я еще не помню!.. Как, он сам просит, чтоб домой отослали? Почему?..

Щупляк махнул рукой:

— Шансов у меня нету. В газетах писали, что всего два процента получают, так что… Чем тут еще два месяца сидеть — лучше уж домой…

— А там как жить будешь?.. — спросил я его от нечего делать, пока Марк рылся в портфеле в поисках анкеты отказа (которую он, очевидно, как раз и забыл в лагере, не предполагая такого хода событий).

— Посижу немного — и опять приеду. Свои бабки получать. Кинула меня немчура. Я по-черному полгода пахал на стройке, а они, суки, денег не дали.

Я перевел это Марку. Тот заерепенился:

— И правильно, и нечего по-черному работать. Одни аферисты у других нанимаются. Поделом. Будет ему наука. Но если он хочет уехать — то мы ему поможем, обязательно поможем… Но фото и отпечатки все-таки надо снять, чтоб он больше не совался.

Парень усмехнулся:

— Пусть снимают. Уже четыре раза брали. Спросите у него, сколько времени у меня будет запрет на въезд в Германию?

Марк перелистал документы:

— Вы ничего не совершили. Если добровольно уедете, то, может, и вообще без запрета обойдется.

Парень закивал головой:

— Это хорошо. Тогда я честные данные дам, пусть они меня побыстрей назад шлют.

— Конечно, о чем речь. Но отпечатки и фото в любом случае надо сделать. И Марк обрадованно-иронически пошевелил бровями в мою сторону: — А вы приготовьтесь честные данные записывать!

Когда с отпечатками было покончено, мы стали заполнять анкету об утере паспорта. Парень оказался не Валерием, а Вадимом; не Золотовым, а Кожевниковым; не 1975, а 1980 года рождения; не из Калуги, а из Смоленска. Марк повторял трудные слова:

  22