Последние отзывы

  136  

– Я из прокуратуры, – коротко сказал он. – Кузнецов Иван Степанович, старший следователь. А вы будете Твердохлебов Леонид Иванович, так?

– Он самый, – старик, уже, видимо, готовый к неприятным известиям, вцепился руками в кроличью душегрейку.

– Не боитесь, без спросу человека пускаете.

Аверинцев вытер ноги о матерчатый коврик.

– А у нас тут сроду грабителей не водилось, – бойко ответил старик. – Потому что грабить нечего. Давно уже нечего грабить.

– По поводу вашего родственника, – Аверинцев снял кепку. – По поводу Овечкина Анатолия Владимировича. Хочу поговорить о нем. Где нам удобно побеседовать?

– Овечкина? – старик, озадаченный темой предстоящего разговора, пригладил ладонью короткие белые волосы. – Да, да, конечно. Анатолий, правда, давно тут у меня не показывается. Вы не снимайте ботинки, сегодня мы как раз мыть собирались. Вон в комнату идите.

Бросив плащ и шарф на табуретку, Аверинцев, сопровождаемый стариком, прошел в комнату, пропахшую мышами и пылью. Встав на пороге, он беглым взглядом окинул деревянную кровать, диванчик, стены, увешанные застекленными фотографии в самодельных рамках. В кресле с облезшими от полироли деревянными ручками сидела, уставившись глазами в черно-белый телевизор, некрасивая простоволосая девица. Оторвавшись от зрелища, она посмотрела на Аверинцева без всякого интереса, сказала «здрасьте», перевела взгляд на экран и захихикала.

– Что, здесь поговорим? – обернулся к старику Аверинцев и кивнул на девицу в кресле. – Разговор серьезный, мужской. Один на один.

– Тогда вот в другой комнате можно, – старик показал пальцем на закрытую дверь, ведущую, видимо, в смежную комнату. – Или на кухне. Как скажете.

– Тогда давайте на кухне.

Аверинцев прошел дальше по коридору, свернул налево, в кухню и, плотно закрыв дверь за стариком, устроился за столом возле окна.

– Это Любка, внучка моя, – старик кивнул на кухонную дверь и поморщился, как от кислого. – Не родная, правда, внучка. Родных не имеется. Двоюродная. Племянникова дочка.

– Не о ней сейчас речь, – Аверинцев попробовал перейти к делу.

– Навязалась на мою душу, накачалась, – продолжал жаловаться старик. – Надоела она мне, не знаю как. Как грыжа надоела. Из Калуги приехала работу искать. Или жениха столичного. Точно не знаю. Но искать работу ленится. И вот сидит сиднем у телевизора уже пятый месяц. Будто в Калуге телевизоров нет. Сидит и сидит девка в моем доме. Ждет принца. А какие уж тут у нас в рабочем поселке принцы? А может, смерти моей дожидается. Чтобы ей одной тут в квартире хозяйничать. Только не дождется она смерти моей. Сухое дерево долго скрипит. Вы бы её вызвали повесткой к себе в прокуратуру, припугнули. Посадим за тунеядство, на каторгу отправим, принудительным трудом тебя исправлять, если в недельный срок никуда не устроишься.

– Сейчас за тунеядство не сажают.

– А жаль, что не сажают. Жаль.

Старик горько вздохнул, помолчал минуту и задал важный, по его мнению, вопрос.

– Что много времени отняли у вас мои поиски? – спросил Твердохлебов.

– Много времени, очень много, – подтвердил Аверинцев. Он хотел добавить, что поиски отняли не только много времени, но и много денег, но сказал совсем другое. – По нашим данным, Овечкин временно проживал у какого-то родственника в Подмосковье. Навели справки, оказалось, нет у него в области никаких родственников. Просто чудом вас нашли. Овечкин более года назад оформлял здесь временную прописку, а потом выписался. Вот по его временной прописке вас и разыскали. Я так понимаю, вы Овечкину просто знакомый?

– Я его крестный. Ну, крестил я Анатолия ещё в младенчестве. Так что, с одной стороны он мне не родственник. А с другой стороны, по церковным понятиям, он мне крестник. Это как посмотреть. Он натворил что? Если из прокуратуры приехали, значит, дело серьезное. Его уже посадили или пока ищут?

– Серьезное дело, вы приготовьтесь к худшему, – Аверинцев сделал суровое лицо и выдердал паузу. – Около двух месяцев назад Анатолий Овечкин погиб, точнее, покончил с собой. Пустил пулю в висок. Следствие по факту его гибели ещё продолжается, но есть все основания утверждать, что это действительно самоубийство.

Лицо старика вытянулось, руки оторвались от пол душегрейки, взлетели вверх и упали на колени.

– Вот как? Выходит Толя погиб?

Аверинцев вытащил из кармана пиджака, положил на стол и придвинул к старику две моментальные фотографии мертвого Овечкина, сделанные в ванной комнате сына. Старик склонился над карточками.

  136