Глава 27

Рис шел к Гайд-парку. Его маленький сынишка весело бежал рядом. Мистер Гиллеспи следовал за ними на расстоянии нескольких шагов. Джереду нравилось смотреть на проезжающие мимо красивые кареты и всадников, гарцующих на дорогих, породистых скакунах.

В то время как Рис предпочел бы смотреть не на чужих, а на своих лошадей. Ему не терпелось поскорее вернуться в Брайервуд, где Джеред мог бы кататься на Дасти, а он — на Воине.

Рис рассеянно потер ногу. Боли беспокоили его все меньше и меньше. По возвращении домой он мечтал снова сесть в седло и надеялся, что новая попытка будет успешной.

Наступает пора весеннего сева. Он собирался растить ячмень. Дома его ждали арендаторы, требовавшие его внимания, и было еще множество всяких дел. Чтобы успешно вести хозяйство, придется часто выезжать в поля и осматривать угодья. Удобнее всего передвигаться верхом. Рис намеревался стать рачительным хозяином.

Он нехотя признавался себе, что сельская жизнь его изменила. Шум и суета многолюдного города больше не привлекали его, как привлекали его младшего брата. Никогда прежде городская жизнь не казалась ему столь отвратительной, как теперь. Вспоминая о Брайервуде, он скучал по свежему воздуху и солнцу, по просторам раскинувшихся вокруг зеленых холмов.

Еще несколько дней, утешал он себя.

Пинкард заверил его: для удовлетворения просьбы об отречении от графского титула суду требуется всего несколько дней.

Тогда уже ничто не будет угрожать жизни Джереда, и они смогут вернуться домой.

Рис и Джеред остановились на краю посыпанной гравием дороги, по которой изо дня вдень проезжали процессии дорогих карет с нарядными лошадьми и галопировали элегантно одетые всадники.

Хотя светило солнце, день стоял холодный и люди кутались в теплые одежды.

— Смотри, папа! Видишь ту большую белую лошадь? Правда, она красивая? Будь у нее рог, она была бы похожа на единорога.

Рис тихо рассмеялся. Большой, могучий жеребец белой масти действительно был превосходен. Прекраснее коня Рис не видел. Он положил ладонь мальчику на плечо.

— Ты прав, сын, этот конь не просто красив, он по-настоящему великолепен. У тебя наметан глаз на лошадей, малыш.

Джеред просиял от похвалы. Как мало нужно ему для счастья, подумал Рис. Одно доброе слово, другое… В то время как растивший его человек проявлял к мальчику так мало сердечности. Эта мысль выводила Риса из себя.

Он подумал об Элизабет, но, как ни странно, знакомой вспышки гнева не последовало. Все они пострадали. Последнее время Рис все чаще склонялся к мысли, что отчасти и сам был виноват. Если бы он вел оседлый образ жизни, если бы не гонялся за приключениями, возможно, тогда Элизабет пришла бы к нему, а не кинулась в объятия другого мужчины.

Все, что случилось, осталось в прошлом! Время взаимных обвинений прошло, настало время прощения.

Красавец жеребец приближался. Рис уже мог различить серые яблоки на белой гладкой шкуре животного. Все, кто находился в парке, смотрели только на него.

Наблюдая за приближением лошади, Рис вдруг почувствовал, как напряглись плечи мальчика. Внезапно он попятился и спрятался за спину Риса. Когда Рис поднял взгляд, то увидел, что на великолепном жеребце сидит Мейсон Холлоуэй.

— Чудесное утро для верховой прогулки, — произнес Холлоуэй.

Легкий ветер играл его каштановыми волосами.

— Прекрасное животное, — ответил Рис, сохраняя суровое выражение лица. — Не подозревал, что ты увлекаешься лошадьми.

— Предпочитаю смотреть бега, но против этого красавца не смог устоять.

— Будешь рассчитываться за него деньгами Олдриджа?

Губы Мейсона вытянулись в тонкую линию.

— За коня и за многое другое. Я уже устал ждать.

— Будь моя воля, Холлоуэй, тебе бы не пришлось ждать. И деньги тебе не понадобились бы. Ты был бы уже покойником.

Мейсон заметно напрягся. Ноздри жеребца затрепетали. Уловив возникшее между мужчинами напряжение, конь забил копытами.

  104